Пристли. И действительно, все теории электричества того времени построены по аналогии с оптическими теориями (истечения) и по аналогии с явлениями обыденной жизни.
Связь с оптикой, и в особенности с оптикой Ньютона, прекрасно выяснена у Пристли <412—13).
Долгое время Кулоновы силы взаимодействия были если не единственным, то несомненно главнейшим известным проявлением Э.: обнаружить существование электрических зарядов можно было в сущности лишь путем обнаружения этих сил взаимодействия между ними.
(Впрочем уже в 18 в. были известны и изучались электрическая искра, электрическая природа молнии и т. д.) Лишь в последнем десятилетии 18 в. были открыты (Гальвани, Вольта) и в начале 19 в. систематически исследованы явления электрического тока, т. е. движения (течения) электрических зарядов по проводникам. Сначала стали известны и изучались физиологические, а затем химические действия электрического тока, наблюдающиеся при прохождении его через растворы (см. Электролиз), а также действия тепловые (нагревание проводников при прохождении по ним тока). Лишь впоследствии были открыты магнитные действия токов. Только в первой четверти 19 в. понемногу начинают объединяться отделы электричества и магнитизма, находя свое завершение для этой эпохи в теории Ампера.
В это время развивается математическая теория электричества и магнитизма на основе законов Кулона.
Физика Ньютона и его концепция оказали на развитие учения об электричестве такое же преимущественное влияние, как и на все другие отделы физики. Когда были открыты Кулоном (1785) законы притяжения и отталкивания наэлектризованных тел и магнитов, совпадающие с законами тяготения, считалось так же невозможным строить гипотезы о сущности электрических явлений, как и о сущности тяготения.
Все попытки построить механическую теорию тяготения встречались недоверчиво и враждебно (Лессаж), и эта традиция перешла и к трактовке явлений электричества и магнитизма, То, что обыкновенно в истории электричества принято называть гипотезами и теорией невесомых жидкостей, или атмосфер, не у всех авторов является гипотезами о сущности электрических и магнитных явлений. Эти атмосферы (до Эпинуса и Кулона) и жидкости (до Фарадея) нужны некоторым из них лишь для того, чтобы локализовать электрические и магнитные силы в телах.
Эмпирические традиции ньютоновской физики сказываются здесь со всей силой. На примере Ампера и Гаусса мы увидим, что Ампер, весьма близко подошедший к вопросу о сущности электромагнитных явлений, остановился на полдороге, т. к. и он не хотел строить гипотез, которые не могли быть выведенными непосредственно из опыта, а Гаусс не опубликовывал своих работ по электродинамике, т. к. они касались вопроса о сущности электромагнитных явлений и заключали, по мнению Гаусса, слишком много гипотетического элемента (Gauss Werke, В. V, р. 627, Письма к Вадеру, 1845).
Математическая трактовка электромагнитных явлений довольно быстро (примерно в первую' четверть 19 в., от Пуассона до Вебера и Неймана) изживает себя, и требуется переворот в воззрениях на сущность электричества, длятого чтобы учение о нем развивать дальше.
18 век характеризуется преимущественно эмпирическим направлением во всех отделах физики Ознаменуется громадным развитием математической физики.
Блестящей плеяде физиков 17 века (Гюйгенс, Паскаль, Мариотт, Торичелли, Герике, Бойль, Гук, Ньютон) 18 век может противопоставить столь же блестящие имена математиков (Лагранж, Бернулли, Эйлер, Лаплас).
Как только, после открытий Кулона, становится возможной математическая трактовка электрических и магнитных явлений, к ним сразу применяется математический аппарат, разработанный на теории тяготения, преимущественно теория потенциала. В начале 19 в. у Пуассона электростатика получает законченную математическую трактовку. В работах Грина мы имеем наиболее полное и последовательное применение к электростатике общей теории потенциала. Однако эта математическая разработка не двигает вперед развитие электричества. Несмотря на то, что гальванический ток привлекает всеобщее внимание, не делается попыток связать эти два электричества (гальваническое и от трения). Они считаются различными видами электричества. Всего различных электричеств насчитывается 5. Магнитизм существует совершенно обособленно, и даже однородность законов Кулона для электричества и магнитизма не вызывает попыток объединить эти явления. В области воззрения на сущность электричества господствуют невесомые жидкости. Рихар в своей статье «Etwicklung d. Electrizitats Lehre» (Kultur d. Gegenwart, B. HI, S. 313) справедливо отмечает, что «чисто математические, формальные успехи теории потенциала мешали исследованиям о физической сущности гравитации». Это вполне оправдывается и на теории электричества. Как только открывали новое явление, стремились дать его математическую теорию, а если оно совсем не укладывалось в рамки известных явлений, — изобретали новый вид невесомой жидкости. Так было с явлением Араго, к-рое толковалось как новый вид магнитизма в немагнитных металлах (меди). Пуассон дал математическую теорию этого явления, и все же оно оставалось необъяснимым, хотя, если бы был поставлен вопрос о сущности электромагнитных явлений, — явления индукции были бы открыты раньше. Теорию и объяснение явления Араго дал только Фарадей. В 1820 Эрстед открыл силы взаимодействия между электрическими токами и постоянными магнитами.
Таким образом поиски связи между Э. и магнитизмом завершаются в нек-ром смысле открытием Эрстеда, к к-рому Эрстед пришел также несомненно под влиянием натурфилософских работ Шеллинга.
В своем разговоре «Gesprach uber Mysticismus» и в рассуждении «Naturgesetz und Naturkrafte» Эрстед проводит идею о единстве сил природы. В своих математических и физических работах и в своем главном сообщении «Об электрическом конфликте» он не указывает, каким образом пришел к своему открытию.
Не делает он этого вероятно потому, что уже в то время началась у естествоиспытателй реакция против философии и тем более нельзя было говорить о таких вещах в ученых журналах. Ампер открыл силы взаимодействия между электрическими токами: два одинаково направленных тока притягиваются, два про-
