циал-фашистов чернят и клянут Э. э. как «всеобщее безумие», проповедуя мирную «социализацию через обращение». Так, вождь австрийского социал-фашизма Реннер (см.) пишет: «Социализация не может начаться с производства.
Захват фабрик, отчуждение предприятий, изгнание фабричной бюрократии, все это может иметь место в революционной ситуации, но это не представляет пути к достижению цели. Всеобщая генеральная экспроприация посредством декрета — это всеобщая генеральная бессмыслица, потому что в результате ее ничего, кроме хаоса не получается» (Реннер К., Теория капиталистического хозяйства, стр. 319—320).
Что «получается» из Э. э. — это блестяще показала мировому . пролетариату Октябрьская революция, впервые в ’истории человечества победоносно осуществившая Э. э. под руководством Ленина, и Сталина.
Процесс Э. э. протекал в советской России в общем и целом так, как он обобщен для всех стран программой Коминтерна (см. Октябрьская революция, коллективизация). Пролетарская диктатура прежде всего осуществила конфискацию помещичьей собственности, ее частный раздел между крестьянами и организацию первых советских хозяйств. От социализации земли (см.) через ряд переходных ступеней был совершец переход к национализации земли (см.).
Одновременно с конфискацией помещичьей земли были национализированы железные дороги и телеграф и декретирован рабочий контроль над производством, к-рый очень быстро перерос в национализацию всех крупных промышленных предприятий. Национализация промышленности проведена была в течение 1917—18 рядом отдельных актов. Процесс национализации в этот период рос и ширился, охватывая постепенно банки, торговлю, жилищный фонд. Задолженность государства иностранным и внутренним капиталистам анулируется. Монополия же внешней торговли была объявлена лишь после возобновления экономических сношений с иностранными государствами в 1923. В деревне в 1918 началась экспроприация кулацкой собственности и ее раздел’ между беднейшими крестьянами. Э. э. тесно переплелась с гражданской войной, в период к-рой объем Э. э. и темпы ее проведения зачастую диктовались не только экономической целесообразностью, но и военной необходимостью, когда экспроприировались и относительно мелкие предприятия.
В1918 Ленин в речи к пропагандистам, отправляемым в провинцию, говорил: «Война внешняя кончилась или кончается. Это решенное дело.
Теперь начало внутренней войны. Буржуазия, запрятав награбленное в сундуки, спокойно думает: „ничего, мы отсидимся“. Народ должен вытащить этого „хапалу“ и заставить вернуть награбленное. Вы должны это провести на местах. Не дать им прятаться, чтобы нас не погубил полный крах. Не полиция должна их заставить, полиция убита и похоронена — сам народ должен это сделать и нет другого средства бороться с ними. Прав был старик-большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм.
На вопрос казака: „а правда ли, что вы, большевики, грабите? 44 — Старик ответил: „да, мы грабим награбленное44»(Ленин, Соч., т. ХХП, стр. 251). Так был переведен на простой, доступный массам язык лозунг Маркса об Э. э.
К 1921 процесс Э. э. был закончен, кончилась и гражданская война. Вместе с тем остро стал вопрос об отношении пролетариата к мелкойбуржуазии, к крестьянству, о правильной политике, обеспечивающей смычку с крестьянством и руководство пролетариата переделкой его хозяйства. Проведение новой экономической политики дало возможность пролетарской диктатуре решить поставленные задачи: установить смычку, укрепить командные высоты, создать основы для массовой коллективизации ростом крупной, в первую очередь тяжелой, пром-сти, ограничить и вытеснить частный капитал, задерживать дифференциацию в среде крестьянства. В результате твердого проведения генеральной линии партии на социалистическую индустриализацию страны и коллективизацию с. х-ва, проведения этой линии в непримиримой борьбе на два фронта против правого оппортунизма и контрреволюционного троцкизма в первой же пятилетке развернулся процесс сплошной коллективизации крестьянских хозяйств. К концу первой пятилетки сплошная коллективизация и ликвидация на ее основе кулачества как класса в решающих зерновых районах были в основном закончены.
Результаты социалистического строительства, итоги первой пятилетки «разбили’ известный буржуазный „символ веры“ о том, что рабочий класс неспособен строить новое, что он способен лишь разрушить старое. Итоги пятилетки показали, что рабочий класс способен также хорошо строить новое, как и разрушать старое» [Сталин, Доклад на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) от 7/1 1933]. Теперь, после объединения большинства мелких трудовых собственников-крестьян в колхозы, с ликвидацией на этой основе кулачества как класса, видно, чью частную собственность пролетариат экспроприирует и чью объединяет и превращает в социалистическую собственность. Во второй пятилетке пролетариат Советского Союза ставит уже своей задачей уничтожить частную собственность на средства производства вообще, а с ней и деление общества на классы и всякую возможность эксплоатации человека человеком.
ЭКССУДАТ (от лат. ех — из и sudor — пот), то же, что выпот (см.).
ЭКСТАЗ (от греческого extasis — исступление, восторг), своеобразное болезненноподобное аффективное состояние (транс), сопровождаемое сужением сознания. В двигательной области для Э. характерно состояние неподвижности, каталепсии (см.), или, наоборот, ощущения телесной легкости и подвижности. Восторженная радость при Э., нарастая, доходит до исступления, автоматизма, когда экстатики страят бредовые системы, галюцинируют.
Состояние Э. культивировалось гл. обр. с религиозно-мистическими целями, вырастающими в конечном счете из интересов эксплоататорских классов. «Отчуждение человека, — по выражению Маркса, — составляющее классовый механизм религиозности как рабского пленения сознания личности, в экстатическом состоянии получает свое наивысшее выражение». Повторные упражнения, тренировка религиозными постами, искусственное сужение интересов вокруг одной какой-нибудь детали религиозно-мистического характера (напр. вокруг т. н. стигм христовых и т. п.) создают прочный круг ассоциативных связей, аффективно закрепляемых. Именно на этой почве определенной «мобилизации» аффективной жизни заостряются и получают свою патологическую выразительность истерические ре-
