ности объемлющего его бытия. В этом чувстве зависимости Ш. усматривает подлинную основу и источник религии, к-рую он определяет не как отвлеченное познание и не как выражающееся во внешнем культе действие, но как полное самосознание внутреннего чувства, непосредственно устанавливающее в особом опыте единство и связь человека с абсолютной сущностью жизни.
Приближающееся к воззрениям Спинозы, к-рого Ш. усердно изучал и ревностно пропагандировал, учение Шлейермахера заключало в себе несмотря на мистическую окраску нек-рые антиклерикальные тенденции и это послужило сильным стимулом для дальнейшего освобождения немецкой мысли от религиозной догматики. Продолжая начатую Спинозой историческую критику книг Ветхого завета, Ш. не только распространил ее на Новый завет, но и значительно усовершенствовал самый метод экзегетической критики. В то время как повсюду в Германии господствовала плоская рационалистическая школа теологии, стремившаяся выводить основные догматы христианской веры из «незыблемых» и «вечных» принципов самого разума, Ш. перенес новый — эстетический в основе — принцип филологической критики, разработанный им при критическом изучении платоновского вопроса, на исследование текстов Нового завета. Опираясь на изучение признаков стилевого единства и внутренней формы в так наз. посланиях апостола Павла, Ш. в специальной работе отвергнул подлинность первого послания к Тимофею и т. о. положил основу новейшей критике, развившейся затем в трудах Давида Штрауса и др. исследователей литературных источников христианства. За работой, посвященной Павлу, последовала спустя несколько лет такая же — о подлинности сочинений евангелиста Луки, представляющая по методу известное сходство с приемами, посредством к-рых знаменитый филолог Лахман (см.) разлагал песнь о Нибелунгах на исконное ядро и позднейшие напластования.
В сфере этики Ш. стремился преодолеть дуализм необходимости и свободы, природы и нравственности, долга и склонности, введенный в этику Кантом и Фихте. В то время как Кант видел в этике учение о должном в противоположность учению о бытии, составляющем предмет физики, Ш. утверждает; что этика, подобно физике, исследует бытие. Специфическую сущность этого бытия Ш. усматривал в его общей природе, производящей частные факты и события человеческой жизни. Задача этики — познание законов, посредством к-рых деятельный разум подчиняет себе пассивную природу. Идеальная задача этики — полное объединение противоположности между природой и разумом — никогда не может быть достигнута, так как действительное знание и действительное поведение не покидают сферы противоположностей. С другой стороны, единство разума и природы не может быть исходной, начальной точкой развития этики, ибо тот разум, к-рый должен слиться с природой, сам по себе непознаваем. Поэтому этика возможна лишь между обоими этими лимитами — начальным, когда чистый разум противопоставляется природе, и конечным, когда он образует с нею абсолютное единство. Развитие этики всегда предполагает наличие конкретного развивающегося бытия, в к-ром разум и природа, свобода и необходимость существуют как проти 508
воположности и в то же время в известной мере уже объединены. В свете этого учения III. объявляет традиционную противоположность добра и зла не имеющей никакого значения для подлинной этики, для к-рой так наз. моральное зло есть лишь разъединение противоположных элементов, к-рые должны быть соединены.
Наконец в сфере эстетики Шлейермахер наметил учение об искусстве, провозглашающее художественную деятельность всеобщим человеческим свойством, независимым ни от морали ни от критерия истины, имеющего значение в области познания. Мера художественного совершенства — в полноте и совершенстве выразительного мастерства. Эстетика не есть дисциплина императивного характера; ее предмет — все формы мышления, которые не являются логическими формами. Отвергая категорию красоты, Ш. противопоставляет ей, как специфически эстетическую, категорию художественного совершенства или мастерства, перед которой исчезает различие прекрасного и безобразного, больших и малых произведений искусства и остается лишь исключительно человеческая способность выразительной деятельности, постоянно вырастающая из темной области непосредственного сознания.
При всей противоречивости и неотчетливости своих построений, овеянных духом идеалистического мистицизма, Ш. был положительным явлением своего времени. Независимость мысли, проницательность и смелость экзегетической критики, тенденция к уразумению диалектической природы противоположностей конкретного бытия составляют неотъемлемую заслугу Ш. Для молодого поколения Германии, вступившего в сознательную жизнь в 30 — х гг.
19 в., Ш. был раскрепощающей силой. Освободительное действие мысли Ш. испытал на себе в критический период преодоления религии юный Энгельс. В переписке с братьями Ф. и В.
Греберами fl839) Энгельс пишет об «особенно большом уважении», с каким от относится к Ш., к его последовательности и сердцу. «Это был, — писал Энгельс, — великий человек, и среди ныне живущих я знаю только одного, обладающего равным духом, равной силой и равным мужеством: это — Давид Фридрих Штраус».
При всем том обоснование необходимости сохранения веры в бога и религии, известный эклектизм, непреодоленная зависимость от идеалистической теории познания Канта в значительной мере парализовали плодотворные диалектические тенденции мышления Ш. и, поскольку они влияли на мышление его современников и последователей, играли реакционную роль.
Педагогические взгляды Ш., как и его философия, мало оригинальны и характеризуются обычным для германской мелкой буржуазии начала 19 века идеализмом, крайней половинчатостью, романтизмом. Шлейермахер считает, что воспитание должно быть религиозным и национальным; большое значение Ш. придает семье; свобода ребенка должна сочетаться со строжайшим порядком, противодействие ребенку со стороны воспитателя должно быть соединено с любовью. Политика, по Ш., определяется воспитанием. В педагогике Шлейермахера сильнее других влияние Канта, отчасти Фихте и Песталоцци.
С оч. Ш.: Собрание сочинений Ш. издано в Берлине (1834—64) в 30 тт., распределенных по отделам богословия, проповеди и философии. Гл. с о ч. Ш: Ueber die Religion (Reden an die Oebildeten unter ihren Verachtern), B., 1799, 2 Aufl., B., 1807 (перераб. изд.) Monologen, В.»
