политики. В 1846 фабрикантам удалось добиться билля, отменявшего хлебные законы. Это означало перспективу удешевления хлеба и возможность самой широкой демагогии для буржуазии. Чартисты беспощадно разоблачали классовую подкладку забот фабрикантов о «дешевом хлебе для народа». Все же торжество фритредерства (свободной торговли) не могло не отразиться на идеологии верхушки рабочего класса, наиболее квалифицированных и хорошо зарабатывающих рабочих, начинавших склоняться к либерализму.
Отвлечь внимание рабочих от революции было целью и «рабочелюбивых» тори. В 1847 тори, в отместку промышленной буржуазии за вырванную у них отмену хлебных законов, провели билль о 10-часовом рабочем дне, формально имевший отношение лишь к женскому труду, но фактически (в виду совместной работы мужчин и женщин на фабриках) распространявшийся и на мужчин-рабочих.
Чартизм в 1848 и в начале 1850. Конец 1847 ознаменовался новым промышленным кризисом. На манчестерских фабриках почти половина рабочих не работала или работала неполную неделю. На почве пробудившегося недовольства рабочего класса чартистская пропаганда вновь начала развиваться. Революция во Франции в феврале 1848 явилась дальнейшим толчком, встретив восторженный отклик у английских рабочих. Чартистские лидеры, Гарни и Джонс, по своей активности выдвигавшиеся теперь на первое место в движении, открыто развивали идею восстания и братского союза англ. рабочих с рабочими, победившими в революции на континенте. Одновременно чартисты высказывались за поддержку ирландских революционеров.
Открывшийся 4/IV 1848 третий национальный конвент состоял в большинстве из делегатов от промышленных округов. Эти делегаты в своих речах говорили о бедственном положении рабочих и их готовности поддержать чартистов в решительной борьбе за хартию. Однако старые лидеры, О’Коннор, О’Брайен и другие, сами плохо уже верили в действительность революционных средств. Вместо подготовки восстания конвент ограничился назначением мирной демонстрации в день подачи петиции 10/IV 1848. В случае же отклонения последней парламентом было решено созвать новое национальное собрание, к-рое передало бы королеве мемориал (докладную записку) и уже не расходилось бы до тех пор, пока хартия не станет законом.
Но правительство приняло свои меры. Английская буржуазия и помещики, напуганные бурными событиями на континенте, решили использовать все имевшиеся в их распоряжении средства, чтобы нанести чартистам в случае их выступления смертельный удар. В Лондоне были стянуты сильные отряды армии, усилена полиция и кроме того был организован корпус в 250 т. чел. «специальных полисменов», добровольцев, навербованных из буржуазных классов. Опираясь на старинные акты, правительство объявило Лондон на положении усиленной охраны и запретило чартистскую манифестацию. Как и следовало ожидать, убедившись в беспомощности чартистского руководства, парламент отверг и третью петицию.
Поражение чартистов 10/IV 1848 сильно деморализовало чартистские ряды. В среде лидеров усилились несогласия. Созванное 1/V Национальное собрание оказалось бесплодным и кончило тем, что объявило себя распущенным. В то же время правительство продолжало свое наступление на рабочих, открыв снова полосу жестоких репрессий. Ряд вождей чартизма, в их числе Джонс, был посажен в тюрьму. Начавшие было самовооружаться рабочие промышленных округов, не имея руководства, вынуждены были прекратить подготовку к восстанию. Новая, на этот раз длительная полоса промышленного подъема, вызванная в значительной степени фактами открытия для Англии новых рынков в Австралии и Калифорнии (в связи с разработкой золотоносных россыпей), способствовала нек-рому улучшению в положении англ. рабочих, особенно наиболее квалифицированной их части. Массовая эмиграция конца 40-х и начала 50-х гг. (свыше 300 т. чел. в год из Великобритании) приводила к утечке из страны наиболее активных и революционно настроенных рабочих. Гарни, а особенно Джонс, по его выходе из тюрьмы (1850), пытались оживить чартистское движение, реорганизовывая его на «чисто пролетарской основе». В 1851 на конференции в Лондоне была принята новая большая детальная программа, предвосхищавшая по своему построению позднейшие с.-д. рабочие программы. В 1853 Джонс выступил с энергичной агитацией в среде ланкаширских и иоркширских рабочих, пытаясь организовать «массовое движение» рабочего класса в связи с начавшимися бурными стачками северных рабочих. В 1854 по инициативе Джонса в Манчестере был собран рабочий парламент, к-рый окончательно должен был оформить и закрепить начавшееся движение. В числе его почетных делегатов был избран Маркс. Однако все эти попытки Джонса, несмотря на усиленную поддержку со стороны Маркса и Энгельса, бывших в этот момент особенно к нему близкими и помогавших ему своими советами, потерпели неудачу. Рабочий парламент вместо того чтобы приняться за организацию подлинно пролетарской партии, как советовал ему в своем письме Маркс, занялся выработкой нового кооперативного плана. В 1858 закрылась крупнейшая после «Northern Star» чартистская газета «People’s Paper», издававшаяся Джонсом. Сам Джонс, разочаровавшись в результатах самостоятельного рабочего движения, пошел на соглашение с радикалами, результатом чего был его разрыв с Марксом (1858—59). Энгельс в одном из писем к Марксу прекрасно характеризовал основную причину упадка чартизма в 50-е гг. — выделение рабочей аристократии в результате завоеваний к половине 19 в. торгово-промышленной монополии Англии на мировом рынке. «Мне кажется, впрочем,— писал он в октябре 1859,— что новый ход Джонса, в связи с прежними более или менее успешными попытками такого союза, в действительности объясняется тем, что английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта наиболее буржуазная из всех наций, повидимому, хочет, в конце-концов, иметь наряду с буржуазией буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат. Для нации, которая эксплоатирует весь мир, это и в самом деле является до известной степени естественным» (Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XXII, стр. 360). Много лет спустя Ленин в статье «Империализм и раскол социализма», приводя эту цитату Энгельса, писал: «Особенностью Англии было уже с половины XIX века то, что по крайней мере две крупнейшие отли-
