этом отношении эпиграммы Марциала, сатиры Ювенала и блестящий роман Петрония. Понятно, поэты, как и историки, исполняли социальный заказ правящих классов.
Поэты и писатели, даже вышедшие из низов, как Марциал, тянулись ко двору, к виллам богачей, идеологию к-рых выражали. Для того чтобы из древней литературы извлечь правильное представление о социальных условиях возникновения X., ее необходимо подвергнуть марксистской критике и дополнить свидетельствами прямых источников — папирусных текстов, надписей, остреков (черепки, заменяющие для мелких записей дорогой папирус), монет, тессер (металлические жетоны, к-рые раздавали городской бедноте на право пользования разными благами) и др. Эти большей частью датированные подлинные документы самого разнообразного содержания охватывают все стороны личной, экономической и общественно-политической жизни того времени.
Для характеристики идеологической подготовки X. в эллинистической философии и иудействе важнее всего сочинения Филона Александрийского, «отца христианства», по выражению Энгельса, и «дяди христианства» — Сенеки; для 2 в. — «Вольтер классической древности» Лукиан; о восточных культах и религиозном синкретизме, помимо археологических памятников, материал у Плутарха, Апулея, Павсания, Лукиана, Фирмика Матерна, Климента Александрийского.
Для понимания социальной сущности X. необходимо, конечно, изучить и христианскую литературу. Кроме канонической литературы, творений отцов церкви и апологетов, большое значение имеет апокрифическая литература — иудейская и христианская, — поскольку ойа не подверглась церковной обработке и сохранила многие древние черты. В эту литературу входят апокрифические евангелия (Евы, от евреев, египтян, Маркиона, Фомы, Иакова, Василида, Валентина, Карпократа, Керйнфа и др.), «деяния» (Фомы, Иоанна, Петра, Павла и Феклы и др.), «логии» (изречения Иисуса), христианские и иудейские апокалипсисы (Петра, Еноха, Варуха, IV кн. Ездры, Сивиллины книги и т. д.). Литература эта известна гл. образом по цитатам у церковных писателей и по папирусным отрывкам. О ересях и сектах писали Ириней (вторая половина 2 в.), Тертуллиан (род. ок. 160), Ипполит (первая половина 3 в.), Евсевий (прибл. 260—340) и особенно Епифаний (4 в.). К древнейшей христианской литературе относятся писания так наз. «мужей апостольских» — Варнавы, Климента Римского, Игнатия, Поликарпа, Юстина Философа (вторая половина 2 в.). Для истории организации христианских общин середины 2 в. важны «Дидахэ» — руководство для христианских общин — и «Пастырь» Ерма. Древнейшие апологеты 2 в. — Афинагор, Аристид, Татион, отчасти Тертуллиан. Много материалов о раннем X. содержат сочинения Климента Александрийского (150—215). Значительный интерес представляет антихристианская литература древности. Здесь первое место принадлежит Лукиану («О смерти Перегрина»), Цельсу, сочинение которого «Alethes logos» почти целиком цитируется у Оригена, и Фронтону («Октавий» Минуция Феликса).
Подлинных христианских документов 1—2 вв. не сохранилось. Древнейшее христианское письмо на папирусе относится к концу 3 века. Христианские надписи также не древнее 3 века. Наконец христианские катакомбы также не дают достоверного материала древнее 3 века (см. Евангелия, Апокрифы, Канон, Апологеты, Отцы церкви).
Социально — экономические причины возникновения X. Согласно богословской традиции,
основанной на евангельской мифологии, X. возникло в Палестине в правление императора Тиберия как учение богочеловека Иисуса Христа, распятого в Иерусалиме в 33 году.
Научный анализ истории происхождения X.показывает, что эти богословские утверждения в корне ложны. Иисус Христос (см.) — существо мифическое, как и большинство* евангельских персонажей, а первые христианские общины появились не в Палестине, а среди евреев, живших в эмиграции, в диаспоре (см.). X. возникло в условиях разложения античного рабовладельческого общества. Внешний блеск и военное могущество Рима 1 и 2 вв. прикрывали глубокое внутреннее разложение, начало распада всех связей, на к-рых держалась римская мировая держава. Римское общество целиком покоилось на рабстве. Но помимо основного антагонизма между рабовладельцами и рабами развитие частной земельной и движимой собственности вызвало резкие противоречия внутри привилегированного класса свободных. Последний век республики проходит под знаком ожесточенной борьбы между крупными собственниками и все более нищавшим мелким крестьянством; борьба эта, принимавшая временами характер гражданской войны и закончившаяся диктатурой цезарей, разлагала античное общество, но существенно не затрагивала самой системы рабства; ведь рабы, по выражению Маркса, служили лишь пьедесталом для борьбы, разыгрывавшейся внутри привилегированного меньшинства. Разложение в античное общество вносил и развившийся купеческий и ростовщический капитал. Но в условиях античного общества «влияние торговли и развитие купеческого капитала постоянно имеет своим результатом рабовладельческое хозяйство» (Маркс, Капитал, т. III, 8 изд., стр. 232) и не могло привести к созданию нового типа производственных отношений. Разложение рабовладельческого хозяйства сказывается уже в начале существования империи в том, что рабство становится экономически невыгодным. Рабский труд, основанный на беспощадной хищнической эксплоатации раба, — труд, очень мало производительный. Он был экономически выгоден тогда, когда он был дешев благодаря обильному притоку рабов в результате удачных походов, когда хозяйство было по преимуществу экстенсивное, когда низкая производительность труда компенсировалась численностью дешевых рабов. Но когда тогдашний мир, orbis terrarum, в основном был завоеван Римом, приток рабов извне сократился и стоимость раба поднялась, а развитие ремесл и интенсивных форм сельского х-ва потребовали квалифицированной рабочей силы, применение рабского труда стало невыгодным. Мелкие землевладельцы, задыхаясь под тяжестью налогов и поборов, ростовщических процентов, кабальных обязательств, должны были поддерживать свое существование каторжным трудом, еще более подчеркивая низкую производительность рабского труда; но в то же время рабский труд своей дешевизной конкурировал с трудом свободного земледельца и ремесленника, еще более принижая и без того крайне низкий жизненный уровень их. При всем том сохранялся выработавшийся в рабовладельческом обществе взгляд на труд, как на занятие, недостойное свободного человека. «Неблагородны и презренны промыслы поденщиков и всех тех, кто продает свою работу, а не искусство, ибо само получение платы служит задатком на рабство», — писал Цицерон. Таким образом не только рабы, но и рабовладельцы и неимущие сво-’ бодные испытывали неудобства рабства. Многие римляне отдавали себе отчет в этом. «Хуже
