циацию в деревне, задерживали рост внутреннего рынка в накоплении капиталов, становясь т. о. сильным препятствием к капиталистическому развитию страны, и без того тормазившемуся конкуренцией венгерской и австрийской промышленности. Фактически даже акционерные и кредитные товарищества X. нахо дились в большинстве случаев в руках гл. обр. венгров и немцев и отчасти сербского купечества из Войводины. Если к этому прибавить, что бюджет X. более чем на половину (55%) шел в общегосударственный бюджет Венгрии, т. е. фактически на чисто венгерские нужды, то будет ясно, что вся система соглашения 1868 приводила к полной экономической зависимости от Венгрии.
Неудивительно, что, начиная с 1868, политическая история X. есть история оппозиционных движений среди буржуазии X., которые однако благодаря ее слабости лишь эпизодически принимали формы серьезной борьбы, никогда не перерастали в революцию и часто вырождались во взаимную борьбу партий и фракций и дезертирство в лагерь венгерских угнетателей. Эти движения, руководимые чаще всего интеллигентами и попами, естественно облекались в форму национальной борьбы за освобождение или по крайней мере за равноправие, борьбы, отличавшейся еще и тем, что крестьянство, непосредственные эксплоататоры которого — помещики — принадлежали к венгерской или немецкой национальности, отождествляло экономическое иго, под к-рым оно стонало, с национальным. Под давлением этих оппозиционных движений барон Раух, проводивший политику крайней мадьяризации, вынужден был в 1871 уйти в отставку, и новый бан Бедекович привлек к сотрудничеству так наз. «народную партию», стоявшую на платформе всемерного соблюдения соглашения 1868. Но это уже оказалось недостаточным для умиротворения хорватской оппозиции: в ее рядах, а также среди крестьянства и мелкой буржуазии усиливается влияние партии права, стоявшей, как выше упоминалось, за независимость X. (увеличенной за счет сербских земель) от Венгрии и триалистическую перестройку всей Габсбургской монархии. Испробовав поэтому еще раз политику репрессий (при бане Вокановиче, 1872—73) и очутившись перед новым сабором, в к-ром из 75 депутатов лишь 28 принадлежали к мадьярофильской партии, будапештское правительство вновь пошло на уступки и назначило баном видного деятеля хорватского Возрождения и популярного поэта Ивана Мажураница (1873—80), который провел ряд мер для хозяйственного оживления страны, в виде открытия сберегательных касс, земельных товариществ, ссуднокредитных обществ, а также университета в Загребе. Но эти меры мало помогли народному хозяйству X., и к концу 70 — х годов в связи с общим экономическим застоем антивенгерские настроения проникают во все слои населения страны.
Оккупация Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины (см.) в 1879 усилила эти настроения, т. к. создалась возможность объединить все южно-славянские земли под короной Габсбургов на равных с Австрией и Венгрией правах (так наз. Триализм, см.). Правда, солидаризировшаяся до сих пор с хорватской буржуазия сербской национальности внутри X., поддерживавшая южно-славянский ирредентизмв пользу Сербии и рассчитывавшая на присоединение Боснии и Герцеговины к последней, отнеслась к оккупации резко отрицательно и осудила установку хорватов на триализм как измену общеславянскому делу освобождения из-под австро-венгерского ига. Но партия права Старчевича отвергала всякие права сербов на самостоятельное существование и широко популяризировала идею Великой X. На этой почве произошел раскол между сербами и хорватами, подогреваемый православными попами, с одной стороны, и католическими патерами, — с другой. Вместе с тем этот антагонизм содействовал национальному самоопределению хорватской буржуазии, объединившейся на платформе триализма. Буржуазия теперь отхлынула от старой народной партии и в ряде резолюций, проведенных сабором в 1878—81, демонстрировала свое ' требование немедленного присоединения Далмации и Боснии к X. и отмены всех законов, мешающих национальной и экономической самостоятельности последней. Но ни венгерское ни австрийское правительства не обратили на эти требования внимания. Босния и Герцеговина, выделенные в «имперскую» землю, были поставлены под управление австро-венгерского министра финансов, и Мажуранич был замещен графом Л. Пеячевичем, вставшим опять на путь мадьяризации и умаления и без того урезанной автономии X. Разочарование буржуазии и в особенности интеллигенции было огромно, и когда в 1883 венгерский министр финансов постановил вывесить в финансовых учреждениях Загреба надписи на двух языках, венгерском и хорватском, то вспыхнул бунт: венгерские надписи и герб были сорваны толпой, и население вступило в бои с присланными войсками.
Ответом на это было закрытие сабора, присылка новых войск, отмена конституции и назначение особого правительственного комиссара в лице Куена Хедервари (4 сентября 1883).
Куен Хедервари в течение 20 лет управлял X. вне всяких конституционных гарантий. Особенно большой произвол царил во время выборов, когда помимо увольнения чиновников, голосовавших за оппозицию, и ареста кандидатов последней правительство применяло меры экономического воздействия на крестьян, требуя срочной уплаты недоимок, накладывая двойные оброки и т. д. В результате таких мер воздействия новый сабор, выбранный в 1884, дал победу ставшей на путь соглашения с венгерским правительством народной партии, которая до начала нового столетия и оставалась правительственной партией, идя на уступки во всех основных экономических вопросах: крестьяне продолжали разоряться и переселяться в города или заокеанские страны (вспыхивали время от времени и восстания, к-рые однако носили местный характер), предпочтение продолжало оказываться венгерской промышленности и торговле в ущерб хорватской, деятельность кредитных и с. — х. товариществ стеснялась и т. д. Но и теперь еще, в эпоху беспросветной реакции, хорватская буржуазия не прибегала к подлинно революционным методам борьбы, и оппозиция ее дальше эпизодических взрывов не шла. Открытие какогонибудь памятника или школы, лекция оппозиционного профессора или день рождения патриота-епископа часто использовались в целях политической демонстрации против правительства. Иногда волнения принимали ха-
