ского совета рабочих депутатов» печатались революционным порядком в захваченных рабочими типографиях. Открыто выходили большие с. — д. газеты в Петербурге — орган большевиков «Новая жизнь» и меньшевиков «Начало», а также ряд газет в провинции. В то же время типографские рабочие отказывались иногда печатать особо реакционные газеты (напр. газ. «Кремль» Иловайского в Москве). Пример революционного пролетариата заразил большинство органов либеральной и демократической печати, которые перестали представлять выпускаемые номера в Ц.
Это состояние цензурной «анархии» было прекращено изданием правительством Витте «Временных правил 24 ноября 1905» о повременной печати. Согласно этим правилам отменялась предварительная Ц. и административные взыскания, но остались штрафы и право администрации закрывать периодические издания на основании чрезвычайных положений. А так как после подавления декабрьского восстания 1905 (см.) «чрезвычайные положения» стали нормальным явлением почти для всей России, то цензурный произвол остался в полной силе и, ослабевая несколько во время существования 1 и 2 Государственной думы, резко усилился в период наступившей реакции.. «Временные» правила 24 ноября 1905 просуществовали вплоть до Февральской революции 1917.
Все попытки правительства провести новые, более реакционные законопроекты через Государственные думы неизменно терпели поражение, т. к. для них не находилось большинства даже в 3 и 4 Государственной думе.
В наступившую эпоху реакции наряду с беспощадным преследованием рабочей печати, даже профсоюзной, цензура снова принялась за уничтожение переводов Маркса, особенно «Манифеста Коммунистической партии», «Гражданской войны во Франции» и т. п. ярко революционных брошюр. Приговор московской судебной палаты от 23 марта 1909 об отмене ареста на брошюру Маркса и Энгельса «Капитализм и коммунизм» (измененное название «Манифеста Коммунистической партии») был опротестован прокурором, и уголовный кассационный департамент сената, специально рассматривавший это дело, постановил приговор московской судебной палаты отменить и брошюру, вышедшую в издательстве «Колокол», уничтожить. Такая же судьба постигла перевод писем Маркса к Л. Кугельману, сделанный М. Ильиной (М. И. Ульяновой) под редакцией и с предисловием Ленина. Самыми преступными местами этой книги Ц. считала восхваление Марксом парижских коммунаров, а также слова предисловия Ленина о том, что «политика Маркса в сравнительно бурные 1860-е годы очень и очень часто должна служить прямым образцом для политики социалдемократа в современной русской революции» (Ленин, Соч., т. X, стр. 361). Петербургский цензурный комитет в Mapl’e 1909 предложил прокурору судебной палаты возбудить судебное преследование против переводчицы М. Ильиной и автора предисловия Н. Ленина, причем заявил, что «имена, отчества, звания и местожительства этих лиц комитету неизвестны».
Наряду с произведениями Маркса особенным гонениям Ц. (при поддержке, а иногда и по инициативе жандармских властей) подвергались в эту эпоху работы Ленина. Так, уже 3/VI 1906 арестованы в типографии набор,матрицы и отпечатанные части брошюры «Доклад об Объединительном съезде РСДРП».
6/IX 1906 Московской судебной палатой утвержден арест брошюры Ленина «крайне революционного характера, открыто призывающей к вооруженному восстанию», — «Роспуск Думы и задачи пролетариата». 2/XII Петербургский комитет по делам печати просит прокурора о привлечении к суду Ленина («имя, отчество, звание и местожительство его комитету неизвес'тны») за брошюру «Победа кадетов и задачи рабочей партии», которая представляет собой
«сплошной призыв к вооруженному восстанию и к диктатуре пролетариата». В 1907 наложен арест на брошюру «Две тактики» и на сборник «За 12 лет», вышедший под псевдонимом «Вл.
Ильин», причем невежественный Петербургский комитет по делам печати счел эту книгу состоящей из «ряда статей разных авторов е критическим их обзором составителя сборника Ильина». А в 1912 конфискованы брошюры Ленина «Как рассуждает т. Плеханов о тактике социал-демократии» и «Социал-демократия и избирательные соглашения».
Одновременно с преследованием революционной и особенно большевистской печати Ц. выступала на защиту правых монархических организаций и погромного черносотенного движения, конфискуя книги, посвященные разоблачению «Союза русского народа» и еврейских погромов. Вместе с тем Ц. продолжала бороться с национальной культурой угнетенных народов, особенно украинцев, запрещая все книги на украинском яз., кроме беллетристики и исторических памятников, и являлась вообще опорой руссификаторской и колонизаторской политики правительства. Все же после-
