наши органы чувств. «Иначе, как через ощущения, мы ни о каких формах вещества и ни о каких формах движения ничего узнать не можем; ощущения вызываются действием движущейся материи на наши органы чувств» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 247). Беда Ф., как и прямого идеализма, заключается в том, что «ощущение принимается [им] не за связь сознания с внешним миром, а за перегородку, стену, отделяющую сознание от внешнего мира» (там же, стр. 41—42), причем наиболее «чистые» феноменалисты в конце-концов приходят к полному отрицанию этого якобы потустороннего внешнего мира и к провозглашению единственной реальностью «нейтральных» (ни психических ни физических) ощущений или «явлений».
В истории философии можно указать множество представителей Ф. различных оттенков. — В античной философии феноменалистические мотивы мы находим у софистов (особенно у Протагора) и у киренаиков. В диалоге «Теетет» Платон вкладывает в уста Протагора такого рода рассуждения: «Что каждому городу кажется справедливым и прекрасным, то и есть для него справедливое и прекрасное, покуда он остается при этом мнении». Согласно учению киренаиков, чувственное восприятие, признаваемое ими за единственный источник познания, знакомит нас с нашими собственными субъективными состояниями и ничего не говорит о самих вещах, к-рые признаются причинами этих состояний, но объявляются непознаваемыми. Субъективизм и скептицизм киренаиков, их стремление замкнуться в кругу чисто личных переживаний и интересов — все это характерные черточки эпохи начавшегося упадка древнегреческой политической жизни, покоившейся на рабовладельческом строе.
Классическим представителем Ф. в новой философии является Давид Юм. Юм считает, что «природа держит нас на большом расстоянии от всех ее секретов» и что она «даровала нам знание лишь немногих поверхностных качеств предметов, скрывая от нас те силы и принципы, от которых всецело зависит действие этих предметов». По Юму, все вещи, в том числе и наше собственное «Я», суть лишь «связки перцепций». Людям не дано знать, чем вызываются эти перцепции — внешними ли материальными вещами, или же каким-нибудь могущественным духом, или наконец скрытыми силами, присущими самому воспринимающему субъекту. Поскольку все вещи превращены Юмом в «связки перцепций», в его философии естественно нет места для понятия объективной причинности. Причинность сводится Юмом к субъективной привычке ожидать при восприятии тех или других явлений наступления таких восприятий, к-рые в нашем предшествующем опыте обычно следовали за данными явлениями. Никакой внутренней субстанциальной связи между явлениями нет и быть не может.
Юм признает только внешние связи ассоциации идей. Юм приходит к субъективизму и скептицизму, умеряемому ссылками на «природу» и ее «инстинкты», к-рые, дескать; сильнее всяких теоретических принципов и к-рые заставляют нас «верить» в объективную реальность внешнего мира и в постоянство последовательности явлений.
Иными путями пытается выбраться из тупика последовательного феноменализма Кант. По его мнению, люди тоже имеют дело лишь с «явлениями». Но он признает, что эти явления вы 110
зываются в человеческом сознании действием:: нек-рых «вещей в себе», к-рые однако объявляются абсолютно непознаваемыми и потусторонними. Человеку дано лишь «многообразие» чувственных впечатлений. Это многообразие оформляется и приводится в общезначимый для всех людей порядок априорными формами человеческого сознания, которые, несмотря на свою субъективность, являются источником единственной доступной людям объективности их познаний. Объективное явление, не зависящее от субъективных особенностей того или иного индивидуального субъекта, есть продукт оформляющей деятельности априорных форм «сознания вообще». Среди этих априорных форм важное место занимает категория причинности, к-рая следовательно не рассматривается у Канта как отображение объективной закономерности материального мира, а толкуется как форма сверхиндивидуального сознания, обязательная для всех человеческих индивидов. Таким образом и Кант, подобно Юму, вынужден перейти к открытому идеализму, но идеализм этот, в отличие от Юма, не чисто субъективного и эмпирического порядка, а приближается в некоторых отношениях к объективному идеализму и является идеализмом априористическим.
В послекантовской буржуазной философии Ф. выступает главным образом в двух разновидностях: 1) юмистской и 2) кантианской.
Первая разновидность представлена в Англии такими философами, как Дж, Ст. Милль, Гексли, Спенсер; в Германии и Австрии — ШульцеЭнезидемом, Авенариусом и Махом; во Франции — отчасти О. Контом, затем такими «позитивистами», как часто упоминаемый Лениным Абель Рей. Вторая разновидность Ф. развита гл. обр. в Германии и представлена такими философами, как Ф. А. Ланге, О. Либман и др.
Из этих феноменалистов одни ближе к последовательному идеализму, другие — к «стыдливому материализму». В этом отношении особенно поучительно сопоставление Гексли с Махом.
Оба они — юмисты, но у обоих имеется также и берклеанство, однако в различных пропорциях.
Ленин следующим образом подытоживает сравнение этих двух мыслителей: «Философия Гексли — точно так же есть смесь юмизма и берклеанства, как и философия Маха. Но у Гексли берклеанские выпаДы — случайность, а агностицизм его есть фиговый листок материализма.
У Маха „окраска" смеси иная, и тот же спиритуалист Уорд, ожесточенно воюя с Гексли, ласково треплет по плечу Авенариуса и Маха» (Лени н, Соч., т. XIII, стр. 171).
Ф. махистского типа связан с т. н. «феноменологической» физикой, т. е. с тем направлением в новейшей теоретической физике, к-рое считает, что единственной задачей физики как науки является описание явлений наиболее простым образом при помощи дифференциальных уравнений и других математических приемов. Не объяснение, не построение наглядных моделей, не изучение внутренней структуры материи, а «чистое» описание «явлений» с отказом от понятия субстанции, описание, в к-ром особо важную роль играет измерение тех или иных наблюдаемых нами величин и нахождение отношений между этими величинами, — таков «феноменологический» взгляд на физику, представителями к-рого являются Мах, Оствальд, Сталло, Дюгем, Пуанкаре и др. «Феноменологической» физике они противопоставляют «механическую» физику, под к-рую подводят вообще
