Страница:БСЭ-1 Том 57. Феаки - Флор (1936).pdf/39

Эта страница не была вычитана

скую философию религии. — Религия, заявил Ф., имеет свое особое, не совместимое с наукой и философией содержание, это — фантастические образы реально несуществующего. Религиозные представления лишены реального содержания, они пусты и выражают лишь идеализированную и объективированную сущность самого человека, предмет его желаний, стремлений, надежд. Человек в своих представлениях создает себе бога, а не бог создал человека. Каков человек, таков и его бог. Надо довести до сознания людей, что их религиозные представления химеричны, освободиться от них й внедрить на их место действительную сущность человека вместо фантастически искаженной. Тем самым философию религии Ф. сводит к психологии религиозных представлений, а в основу последней (психологии) кладет антропологию. «В религии, по крайней мере, христианской, выражается, — писал Ф., — отношение человека к самому себе или, вернее, к своей сущности, которую он рассматривает, как нечто постороннее. Божественная сущность есть не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т. е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности». Религиозные верования имеют своей основой потребность удовлетворения своих желаний и предметы этих желаний, идеализированные и превращенные в образ. Сама религия есть потребность сердца, потребность «изменить обычный ход вещей, чтобы придать обычному значение необычное и озарить жизнь вообще, жизнь как таковую, религиозным смыслом» («Сущность христианства»). Отсюда вывод, что религия вечна, как и потребности.

Таким образом религия для Ф. не социальноисторическое явление, но цепь психических образов и представлений, обусловленных «потребностью времени». Ф. ограничивается узко гносеологической критикой религии. «Моим главным объектом, — писал он, — являются порожденные человеком мысли и фантастические сущности, которые во мнении и представлении людей слывут за настоящие сущности» (Briefwechsel, Bolin, № 325). Ф. не считал, что религиозные предрассудки живут в головах людей случайно. Он связывал их существование с потребностью человека в религиозном «утешении» и склонностью идеализировать посредством фантазии свои надежды, стремления и т. д. И свою задачу он видел в том, чтобы изгнать из сознания людей наиболее дикие и несуразные предрассудки и вселять в сознание облагороженные представления. Во всем этом ясно проступает метафизический антиисторизм Ф., его идеализм сверху, его неумение подойти к явлениям с историко-материалистических позиций.

Узко гносеологический подход в критике религии отрезал Ф. путь к пониманию социальноклассовой сущности религии как формы общественной идеологии, к пониманию того, что религия есть закрепляемый в классовых интересах эксплоататоров предрассудок данного общества, а не отдельного человека. В первую очередь религия есть общественное явление, хотя религиозные представления коренятся в мозгу, в сознании людей. Религиозное сознание есть извращенное сознание определенной исторической . системы общественных отношений.

Всего этого Ф. не понимал. Он считал, что одно лишь упразднение веры в чудеса означало бы упразднение богов и религии, а потому и при 68

зывал на помощь науку, просвещение. В этом идеализм Ф., «идеализм сверху» (Энгельс).

Ф. заходил так далеко, что считал даже, что периоды человечества отличаются один от другого только переменами в религии («Сущность христианства»).

Высшим понятием иудейской религии, по Ф., является закон, эллинизма  — необходимость, христианства  — любовь. «Бог  — это любовь»  — вот завет христианской веры. Но любовь — это чувство. Поэтому чувственность есть бог. «Сердце не только форма религии, сердце — сущность религии». И если религиозные представления освободить от их мистического содержания, тогда от них останется облагороженное чувство любви и сердечных отношений человека к человеку. «Человек человеку — бог». Необходимо сохранить идеальный момент религии. Сущность человека в потребностях чувства, счастья, любви, и все это должно быть обожествляемо, освящено религией. «Я для того лишь отрицаю фантастическую, мнимую сущность религии и богословия, чтобы утвердить настоящую сущность человека» («Лекции о религии»).

Буржуазный и мелкобуржуазный характер фейербаховской критики религии совершенно ясен. Атеизм Ф. — это протест против некультурных, средневековых атрибутов религии, это призыв облагородить и приукрасить религию, сделать ее приемлемой для культурного и образованного мелкого буржуа. Значит Ф. лишь против глупой веры в чудеса, в загробный ад и рай, но Ф. за сохранение религиозного чувства, религиозного культа идеала и божественной любви ко всем людям. Ф. с негодованием отвергает опасение, что с упразднением религии рухнет нравственность и окажется попранной добродетель. Но  — и в этом проявляется трусливая непоследовательность мелкобуржуазного теоретика — Ф. спешит освятить эту добродетель и нравственность атеистического общества именем религии. Буржуазия не способна бороться с религией до конца, она понимает всю рискованность этого предприятия. Она нуждается в окружении своих добродетелей "и идеалов и своей собственности в глазах трудящихся масс ореолом религиозной святости. Иначе не может быть «социального благополучия».

Атеизм Ф. представлял собою «традиции буржуазной войны с религией» (Л енин), т. е. такой войны, в к-рой религия не вытесняется, но обновляется и усовершенствуется посредством отсечения наиболее уродливых наростов мракобесия и спиритизма. Атеизм Ф. является «типичнейшим образчиком просветительского атеизма, с социалистическим душком» (Ленин, Философские тетради, стр. 69). По словам Энгельса, «Фейербах вовсе не хочет упразднить религию; он хочет пополнить ее» (Энгельс, Людвиг Фейербах, вкн.:Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 654). Антропологизм Ф. привел его к тому, что, как он сам о том говорит: «низводя богословие до антропологии, я скорее возвышаю антропологию до богословия» (Фейербах, Соч., т. VII, стр. 287). Вслед за теорией познания антропологический принцип обнаруживает свою полную несостоятельность также и в критике религии.

«Потребность времени есть религия этого времени», — писал Ф. Духовные прислужники буржуазии, смотря по надобности, вкладывали в «потребность времени» то или другое содержание и так. обр. поддерживали жизнь религии. Этим содержанием неизменно оказывались