об окружающем человека мире, и потому его человек остается тем же отвлеченным человеком, который фигурирует в религии» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 657—658).
«Человек» Ф. это не человек, изменяющий окружающий его мир, но лишь человек, воспринимающий природу. Не орудия труда и не трудовые отношения и связи людей в обществе рассматривались Ф. в его философских построениях, но человек как биологическое существо, как существо, имеющее «глаза и уши, руки и ноги». Ф. не дошел до общества, до классовой борьбы, до материалистического понимания истории, до диалектики жизни и познания в целом. Все же «человек» Ф. был ступенькой к понятию реального исторического человека. При всей своей абстрактности «человек» Ф. был шагом вперед по сравнению с абстрактным «самосознанием» у Фихте, Гегеля и его эпигонов — левых гегельянцев Бруно Бауэра, Макса Штирнера и других. Антропологизм Ф. исторически сыграл революционную роль и был направлен против идеализма и религии. Маркс и Энгельс дали антропологизму Ф. уничтожающую критику и подняли философию на новую ступень историко-материалистического понимания категории «человек».
Что такое «человек»? — спрашивал Маркс, — «Если здесь понимается категория „человек вообще", то он вообще не имеет „никаких" потребностей; если обособленный человек противостоит природе, то его следует рассматривать как любое нестадное животное; если же это человек, живущий в обществе какой бы то ни было формы..., то в качестве исходного пункта следует принять определенный характер... общества, в котором он живет» (Архив Маркса и Энгельса, кн. 5, М. — Л., 1930, стр. 387). Человек вовсе не есть абстрактное, вне мира прозябающее существо; человек — это человеческий мир, это государство, общество. «Индивид есть общественное существо. Поэтому его проявление жизни... есть проявление и выражение общественной жизни» (Маркс и Энгельс, Соч., т. Ш, стр. 624). Исходя из чувственности, Ф. понимал ее «в весьма ограниченной форме» (Маркс), в форме созерцания (Anschauung), а не как «„революционную", „практически-критическую" деятельность» ([Маркс о Фейербахе], Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 589). Маркс указывал, что фейербаховское понимание чувственного мира не выходит за пределы голого ощущения. Ф. рассматривает человека вообще вместо реального историч. человека. Таким образом Ф. рассматривал чувственность и чувственный мир как нечто раз навсегда данное и неизменное, присущее «человеку как таковому». Вместо чувственной деятельности он говорил о деятельности чувств. Вместо окружающего нас чувственного мира, являющегося историческим результатом чувственно — практической деятельности людей, общества, Ф. говорил о непосредственном удовлетворении чувственных потребностей человека независимо от исторической формы общества.
«Бытие — субъект, мышление — предикат».
«Мышление из бытия, а не бытие из мышления».
«Бытие определяет сознание», — так материалистически решал Ф. основной вопрос философии об отношении мышления к бытию. Однако антропологический подход, т. е. принятие за основу биологической «сущности» человека, его Б. С. Э. т. LVTI.психологии, физиологии, потребностей и т. д., не дал Ф. возможности вскрыть, что бытие человека — общественное бытие людей, система их общественных производственных связей и отношений и что сознание есть не что иное, как сознанное общественное бытие. Мышление, по Ф., возникло не из общности практики людей, но из потребности общения и общности ощущений. «Идеи возникают лишь из общения, из взаимного обмена мнениями», — говорил он. Не практикой проверяется истинность мнений, но взаимным согласием в мнениях. «Солидарность человека с человеком есть первый принцип и критерий истинности и всеобщности». Не практической деятельностью, но чувственной связью достигается единство субъекта и объекта.
«Действительное в своей действительности или в качестве такового является действительным лишь в качестве объекта чувств, в качестве чувственного. Истинность, действительность, чувственность — тождественны. Только чувственное существо есть истинное, действительное существо. Не посредством мышления для самого себя, а лишь посредством чувств объект дается нам в своем истинном значении».
«Ясным, как солнце, является только чувственное; только там, где начинается чувственное, прекращается всякое сомнение и спор. Тайна непосредственного знания есть чувственность» («Основоположения философии будущего»).
Принцип новой теории состоит, по Ф., в единстве «я» и «ты». Это единство опять-таки понималось Ф. антропологически: как чувственная (путем взаимного удовлетворения потребностей) связь одного человека с другим.
Стремление к счастью и чувство любви лежат в основе возобновления и сохранения рода. «Естественная родовая связь» — это общество. «Добродетель — это собственное счастье, которое однако чувствует себя счастливым только в связи с чужим счастьем, которое готово даже пожертвовать собой». В учении о морали Ф. покидает почву материализма и становится на реакционно-идеалистическую точку зрения. В вопросах истории, общества, этики и религии Ф. переходил на позиции идеализма, проповедывал обожествление половой любви и внеклассовой морали («человек человеку — бог»).
«Во всех отношениях между людьми, — писал Энгельс о Ф., — он видел только одну сторону: нравственность. И здесь нас? опять поражает удивительная бедность Фейербаха в сравнении с Гегелем»...«С моралью Фейербаха случилось то же, что со всеми ее предшественницами. Она выкроена для всех времен, для всех народов, для всех состояний и именно потому она неприложима нигде и никогда. По отношению к действительному миру она так же бессильна, как категорический императив Канта» (Маркс, и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 657 и 660—661).
Критику религии Ф. сочетает с критикой идеализма, свой атеизм он обосновывал философски. Это является положительной чертой Ф. В спекулятивной философии, в идеализме Ф. видел «последнее прибежище, последний рациональный оплот теологии».
«Философия, — писал Ф., — должна опять соединиться с естествознанием и естествознание с философией. Эта связь, основанная на взаимной потребности и внутренней необходимости, будет продолжительнее, счастливее и плодотворнее, нежели теперешний неравный брак между философией и богословием» («Vorlaufige Thesen»). Ф. критиковал прежде всего гегелев3
