Страница:БСЭ-1 Том 57. Феаки - Флор (1936).pdf/340

Эта страница не была вычитана

шись и выработав собственную систему, не могли мириться с крайностями системы, выводящей все из субъекта, хотя бы трансцендентального или абсолютного.

Однако, будучи системой субъективного идеализма, философия Фихте оказалась учением, гораздо более богатым по содержанию и более плодотворным, нежели все предшествующие формы субъективного идеализма. Фихте стремится понять все существующее как последовательность форм развивающегося сознания, как «прагматическую историю» духа. Кант рассматривал ум человека как простую сумму некоторых «способностей»  — познания, чувства, желания и т. д., не задаваясь вопросом об их общем источнике и об истории их возникновения. Ф. же стремился последовательно провести точку зрения развития, начиная от первоначального акта полагания «Я» и кончая высшими формами его деятельности. Абсолютное «Я» Фихте есть субстанция активная и развивающаяся. Развитие духа Ф. понимает как обнаружение противоположностей, на которые в своем развитии распадается первоначально единое действие духа и к-рые должны быть воссоединены в новом и высшем единстве или синтезе.

Этот широкий замысел Ф. оказался несостоятельным уже в изложении исходных основоположений. С самого начала Ф. вынужден был признать, что для возможности существования самого нашего «Я» необходимо полагать существование чего-то такого, что не является сознанием, противостоит сознанию и в то же время на сознание действует. Кроме «Я» должно быть положено «не-Я», кроме «сознания»  — «природа», кроме «субъекта»  — «объект», причем это «не-Я», эта «природа», этот «объект» не только должны быть положены как существующие, но должны рассматриваться как нечто, действующее на наше «Я» и в каком-то смысле определяющее собой наш субъект. Хотя принцип жизни и сознания вместе с основанием его возможности содержится в «Я», но отсюда еще не возникает никакой действительной жизни, никакой эмпирической жизни во времени. Чтобы такая жизнь была возможной, необходим, по Ф., некоторый «толчок», к-рый наше «Я» испытывает со стороны «не-Я».

Однако это определение «Я» через «не-Я» только чувствуется нами, но не познается посредством понятий. Таким образом в основе сознательной теоретической деятельности, оказывается, лежит бессознательная деятельность «продуктивного воображения». Поэтому последним основанием всякой деятельности «Я» Фихте считает взаимодействие между «Я» и каким-то «нечто» вне этого «Я», о к-ром ничего нельзя сказать, кроме того, что оно должно быть совершенно противоположно «Я».

Эта непостижимая для понятия эмпирическая данность, которую необходимо допустить для того, чтобы понять деятельность абсолютного «Я», вовсе не есть однако кантовская «вещь в себе», лежащая за пределами сознания.

«Не-Я» не может существовать в качестве «вещи в себе», так как само оно — необходимый продукт деятельности продуктивного воображения. Между «вещью в себе» и «явлением», по Фихте, не может быть никакого отличия: «вещь в себе» есть нечто для «Я», и стало быть в самом «Я» заключается то, что не должно иметь места в «Я». То, что Кант называет «вещью в себе», и есть «явление», а то, чтоявляется нашему уму, есть не только «явление», но и проявление «вещи в себе».

Условием устранения кантовского дуализма Ф. считает способность философа к «интеллектуальной интуиции», т. е. к особому непосредственному и нечувственному созерцанию чистой деятельности «Я». Только через интеллектуальную интуицию самодеятельного «Я» становится впервые возможным понятие действования. До тех пор, пока мы стоим на точке зрения пассивного созерцания, мы не можем удовлетворительно понять, каким образом оказываются связанными между собой мир природы и мир нашего мышления. Только когда мы начинаем рассматривать самую мысль как начало практическое, деятельное, возникает возможность преодоления дуализма между объектом и субъектом, природой и сознанием. Поэтому Ф. утверждает, что не теоретическая способность делает возможной практическую, а, наоборот, практическая способность впервые делает возможной теоретическую: разум по своей природе только практичен и лишь через применение своих законов к ограничивающему его «не-Я» становится разумом теоретическим.

Однако, выдвигая права практического разума на первый план, Ф. под «практикой» разумеет вовсе не материальную, опытом проверяемую деятельность и не революционную классовую практику человека, изменяющего общественные отношения. «Практика» Ф. есть чрезвычайно ограниченная, идеалистически понятая активность, не столько практика, сколько мысль о практике, созерцание практики, притом созерцание, направленное всего лишь на моральное действие, а не на непосредственное предметное изменение мира. Крайне идеалистическое истолкование практики привело Ф. к не менее идеалистическому извращению понятия природы; Ф. видел в природе только препятствие, необходимо возникающее из деятельности самого «Я» на пути к моральному совершенствованию и развитию. Наше «Я» приводится всегда в движение чем-то противоположным: без перво двигателя, который находится вне нашего «Я», оно никогда не начало бы действовать. А так как само существование «Я» состоит в его действовании, то без этого «не-Я», или без природы, наше «Я» никогда не могло бы осуществлять свою активность. Жизнь с этой точки зрения есть процесс беспрерывно воспроизводящихся противоречий между деятельностью и ее задачей, между объектом наших стремлений и самими стремлениями: едва преодолено и снято одно препятствие, как сейчас же возникает другое, и этому снятию и отодвиганию границы по сути никогда не может быть положен конец.

Только бесконечный характер этого процесса может, по Ф., объяснить, почему возможно примирение противоречия между абсолютным «Я» и нашим ограниченным конечным человеческим «Я». Абсолютное «Я», под которым Ф. разумеет бесконечную универсальную деятельность сознания, одновременно и деятельно и созерцательно. Оно бесконечно действует и потому активно. Но, бесконечно действуя, оно в то же время созерцает собственную деятельность, мыслит само себя. Лишь поскольку оно практично, оно испытывает сопротивление, воздействие и ограничение со стороны природы, объекта, «не-Я». Поскольку же оно 'созерцает в мысли собственную деятельность, оно не