жества, воля которого является причиной всех причин, неизбежно приводит к Ф. Поэтому на позициях Ф. более или менее открыто стоят все религии. Особенной силы Ф. достигает в исламе, прямо утверждающем, что судьба каждого человека извечно предопределена до мельчайших подробностей. Безоговорочно на позициях Ф. стоит и кальвинизм (см.). Никакие действия со стороны человека не могут изменить божьего решения, но благочестивая жизнь и воздержание являются признаком, что данный человек предопределен к спасению. Требование умеренности и воздержания содействовало первоначальному накоплению и тем самым укреплению силы буржуазии в ранний период ее развития. По словам Энгельса, учение Кальвина о предопределении «было религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих. „Определяет" не воля или действия какого-либо отдельного человека, а „милосердие" могущественных, но неведомых экономических сил» (Энгельс, Об историческом материализме, 1935, стр. 15). Другие религии однако принимают Ф. с нек-рыми оговорками.
Дело в том, что религии необходимо признать за человеком свободу выбора своих поступков, чтобы возложить на него ответственность за его действия. В противном случае понятия добродетели и порока, греха и благочестия потеряли бы всякий смысл. Это противоречие между полным подчинением поведения человека божьей воле и ответственностью его за свои поступки неустранимо и вызвало в Средние века множество горячих богословских споров. Католическая церковь по этим причинам осуждала крайний Ф. как ересь.
В новое время, в более замаскированной форме, Ф. также имел место в различных идеалистических и механистических направлениях.
У Гольбаха (см.) в «Системе природы» несколько глав отведено обоснованию Ф. Следует отметить однако, что у Гольбаха Ф., выводившийся им из его механистического мировоззрения, направлен против теологии. В прочих же философских течениях Ф. играет явно реакционную роль, защищая в большинстве случаев религию.
Методологическим источником Ф. в различных философских учениях является, во-первых, отрицание случайности, во-вторых, метафизический подход к проблеме свободы и необходимости. Фатализм представляет собой полное признание безраздельной абсолютной воли творца. Механистический материализм в разрешении проблемы случайности и необходимости приходит к фатализму. Раз все причинно обусловлено, то значит, по мнению механистов, нет ничего случайного. То, что мы разумеем под случайностью, есть незнание нами причинной связи, причинной обусловленности. Бухарин пишет: «Строго говоря, никаких случайных, т. е. беспричин•н ы х явлений нет. Явления же могут представляться нам случайными, поскольку мы недостаточно знаем их причины» (Бухарин, Теория исторического материализма, 2 изд., стр. 42; разрядка везде Бухарина).
Таким образом случайность для механиста — это субъективная категория, нечто кажущееся, лишенное объективного значения. Диалектический материализм показывает, что причин 652
ная обусловленность всего совершающегося в природе и в истории не исключает момента случайности. Ошибка механистов заключается в том, что они ставят знак равенства между беспричинностью и случайностью. Но случайность не тождественна беспричинности, и случайности противопоставляется не причинность, а необходимость. Каждое явление как необходимое, так и случайное имеет свою причину.
Но тем не менее в действительности имеет место и случайное и необходимое. — Под необходимостью мы понимаем то, что неизбежно вытекает из внутренних закономерностей данного процесса. Но все же мы отличаем необходимость, являющуюся необходимым звеном развития (напр. пролетарская революция), от моментов случайных, тоже имеющих свои причины, но не обязательных, не неизбежных, могущих при ином стечении обстоятельств быть замененными другими (напр. время революций, место битвы и т. п.).
Метафизик же подходит к этому вопросу эмпирически: раз данное явление появилось, раз оно имеет место в действительности, то отсюда следует, что миновать данное явление — значит миновать всю цепь причин и следствий, а это невозможно. Следовательно все, что имеет место в природе, в обществе и в жизни отдельного человека, необходимо, неизбежно, обязательно и не могло произойти иначе, чем оно произошло. Человек с этой точки зрения является беспомощной жертвой необходимости.
Это и есть Ф. — Отсюда вытекает утверждение, что все уже заранее предопределено, что «газовый шар, из которого возникла солнечная система, был так устроен, что... события могли произойти только так, а не иначе. С необходимостью этого рода мы все еще не выходим из границ теологического взгляда на природу.
Для науки совершенно безразлично, назовем ли мы это, вместе с Августином и Кальвином, извечным решением божиим, или, вместе с турками, кисметом, или же назовем необходимостью. Ни в одном из этих случаев не может быть речи об изучении причинной цепи, ни в одном из этих случаев мы не двигаемся с места. Так называемая необходимость остается простой фразой, а благодаря этому и случай остается тем, чем он был... случайность не объясняется здесь из необходимости; скорее, наоборот, необходимость низводится до чегото чисто случайного» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 503—504). Таким образом метафизическое отрицание случайности привело к своей противоположности, к признанию всего случайным, роковым, неизбежным и фатальным. — То же самое говорит и Маркс: «История имела бы очень мистический характер, если бы „случайности" не играли никакой роли.
Эти случайности входят, конечно, сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и замедление (исторического процесса. — М. Р.) в сильной степени зависит от этих „случайностей", среди которых фигурирует также и такой „случай", как характер людей, стоящих вначале во главе движения» (Маркс, Письмо к Кугельману от 17/IV 1871, в кн.: Маркс и Энгельс, Письма, пер., ред. и примеч. Адоратского, 4 изд., стр. 290—291).
Мрныпевиствующие идеалисты пришли — с другого конца — к отрицанию случайности, а следовательно и к Ф. С одной стороны, они ото-
