французов, но даже отбросил их. При этом русские солдаты сражались только штыками, так как патроны иссякли, но делали это с такой силой, с такой яростью, что обратили противника в бегство. После этого командующий франц. армией генерал Массена велел прекратить атаки. Совершив ещё один беспримерный переход через горный хребет Панике, войска С. вышли из Швейцарии.
В это время был расторгнут военный союз с Австрией и войска С. были вызваны обратно в Россию. По дороге на родину С. особенно восторженно принимали в чешской Праге. За швейцарский поход С. получил чин генералиссимуса всех сухопутных и морских сил, но когда он прибыл в Россию, его ждала новая опала. Павел понимал, что С. будет продолжать противодействовать его попытке пруссифицировать армию. Подготовлявшаяся торжественная встреча С. была отменена. Больного и изнурённого С. ночью, тайком, привезли в Петербург в дом его родственника, и там он, не имея права появляться во дворце и принимать у себя кого-либо, провёл последние дни своей жизни. 6/V (ст. ст.) 1800 он скончался.
Основные черты полководческого искусства Суворова. В С. — полководце сочетались об ширный просвещённый ум, глубокие и разносторонние военные знания и опыт, могучая воля, уменье воспитывать массу, влиять на неё и вести её за собой. Военный гений С. ярко проявлялся в его умении принять правильное решение в любой, самой трудной обстановке и добиться осуществления поставленной задачи. В области военного искусства С. далеко опередил свою, эпоху. Методы, к-рые со столь ошеломлявшим современников успехом применял Наполеон I, были в значительной степени задолго до него разработаны С.
Кордонная система в стратегии и линейные построения в тактике получили широкое развитие в 18 в. В эту эпоху преобладали небольшие постоянные армии, и большинство монархов и полководцев было склонно ограничивать риск военных действий. Наиболее законченное выражение придал линейной тактике прусский король Фридрих II, пополнявший свою армию наёмниками или принудительно завербованными, а потому не доверявший своим солдатам и не предоставлявший им никакой инициативы. Армии были связаны в своей подвижности системой снабжения из магазинов, не могли удаляться от своих баз больше чем на 3—5 суточных переходов, сражения велись в линейных построениях на ровной местности, позволявшей совершать эволюции сомкнутыми массами войск.
С. опрокинул всю эту громоздкую систему.
Он вскрыл неискоренимые недостатки кордонного расположения и линейной тактики: разбросанность сил на театре войны, лёгкость прорыва фронта противника, неповоротливость армии, медлительность маневрирования, трудность управления войсками, невозможность сосредоточить ударную массу в решающем пункте. — В кратком указании, преподанном С. генералу Гаддику, говорилось: «Кордонная линия всегда может быть опрокинута: неприятель по своему произволу устремляет силы на один пост, между тем как обороняющийся, оставаясь ещё внеизвестности, имеет свои силы рассеянными». С. построил свою стратегию на том, что главная цель кампании состоит не в занятии городов и крепостей, а в уничтожении живой силы противника. Тактику С. построил не на медлительном маневрировании, во время к-рого полководцы часто не решались взять в свои руки инициативу и не умели разобраться в сравнительной ценности отдельных направлений и участков, а на смелом ударе по наиболее уязвимому пункту неприятельского расположения, всячески подчёркивая при этом значение быстроты и энергии действий, а также важность прикрытия своих флангов.
Энгельс называл С. «доблестным авторитетом» и указывал, что благодаря его деятельности русские пришли к «следованию стратегической системе, весьма близкой к современной». Таким образом, С. принадлежит неоспоримая заслуга преодоления рутинных способов ведения войны, провозглашения новых идей, новых стратегии, принципов, новых форм боевого построения войсковых масс. Высказывавшаяся иногда точка зрения, что С. был только тактиком, но не был стратегом, безусловно неверна. Правда, С. не пришлось в силу условий, в к-рые он был поставлен на своём полководческом поприще, руководить операциями особенно крупных масс (свыше 60—100 тыс. чел.), тем не менее его стратегический талант проявлялся неоднократно, примером чего могут, в частности, служить его планы ведения войны против французов в Италии. Но то, в чём он был исключительно велик, заключалось в его поразительных дарованиях воспитателя войск и тактика, руководителя боем.
С. считал, что парадная сторона учения в военном деле должна быть на втором плане.
Изучать нужно только то, что* пригодится в походе или на войне, причём обучение нужно проводить в условиях, близких к тем, в каких может оказаться командир или солдат в бою. Только боевой опыт даёт уменье, перекидывает мост от теоретич. изучения к практич. применению. Но при правильной постановке обучения можно предвосхитить боевой опыт. Для этого-то и нужно создать условия, соответствующие тем, к-рые могут встретиться на войне. Одной из важнейших основ военного обучения С. считал обучение штыковой атаке Это не было случайным, а вытекало из его правила всегда стремиться нанести врагу сокрушительный удар. Разгромить врага исключительно с помощью огневого воздействия было тогда почти невозможно, особенно при чрезвычайно слабой технике того времени. Штыковой или сабельный удар прямым путём приводил к цели. С. знал, что вести штыковой бой, требующий максимальной энергии, хладнокровия и физич. сил, лучшим образом могут именно русские солдаты. И если этих солдат обучить ещё технике штыкового боя, то это даст им огромное преимущество перед другими армиями. Значение, к-рое С. придавал штыковому бою, отнюдь не означает недооценки им значения огневого боя. Он уделял очень много внимания огневому воздействию на противника, однако это огневое воздействие в решающие моменты боя должно было завершаться мощным штыковым ударом.
