САЛТЫКОВ (ЩЕДРИН)
предстоящем освобождении крестьян говорили уже громко, в разных кругах строили различные проекты. Даже в среде гос. сановников был в моде либерализм. Широким распространением пользовался «Колокол* Герцена.
Молодёжь зачитывалась статьями Добролюбова и Чернышевского, стихами Некрасова.
В 1856 появились первые «Губернские очерки», подписанные псевдонимом «Надворный советник Щедрин», за ними комедия «Смерть Пазухина (1857), «Невинные рассказы» (1857—63), «Сатиры в прозе» (1857—63). «Губернские очерки» имели огромный успех. О Салтыкове (Щедрине) заговорили как о крупнейшем таланте. Добролюбов и Чернышевский, а за ними и Некрасов, распознали в С. выдающегося сатирика, преемника Гоголя, замечательного художника, образы и типы к-рого имеют огромную художественную силу. В «Губернских очерках» Чернышевский видел не карикатурные портреты отдельных губернских чиновников, а сатирич. разоблачение всего политич. и общественного строя помещичьедворянской России. Перед С. открылась широкая лит. дорога. Он. печатался во всех лучших журналах того времени — в «Современнике», в либеральном «Русском вестнике», в газ. «Московский вестйик». В то же время сановные друзья и покровители С. открывали перед ним широкий путь к министерской карьере. В течение ряда лет С. пытался совмещать эти две линии.
На первых порах, когда нек-рые министры кокетничали либерализмом, служебная карьера С. складывалась благоприятно. В 1856 он — чиновник особых поручений при мин-ве внутренних дел, с марта 1858 — рязанский вицегубернатор, с апреля 1860 — вице-губернатор в Твери. С. женился на дочери вятского вицегубернатора, Е. А. Болтиной, после раздела семейного наследства купил под Москвой имение Витенево и собирался вести помещичье хозяйство.
Окунувшись в лит. жизнь, С. не сразу решил, к какому из политич. лагерей примкнуть.
Западничество к этому времени раскалывалось всё более ощутительно: дворянский либерализм вступал в острый конфликт с разночинной, крестьянской демократией. Резкое расхождение наблюдалось не только по социально-политическим, но и по литературнохудожественным вопросам. С. приглашали в журналы обоих направлений, он был желанным гостем и в либеральном «Русском вестнике» Каткова и в революционно-демократич. «Современнике» Чернышевского. С ним заигрывал и либеральствовавший славянофил Аксаков. Политич. симпатии самого С. были всего ближе к лагерю разночинной демократии, но он полагал, что ещё можно объединить всех сторонников «прогресса» в одном журнале, создать единый фронт — от Чернышевского до Аксакова.
С этой целью С. хлопотал о разрешении издавать в Москве двухнедельный журнал «Русская правда», к сотрудничеству в к-ром он хотел привлечь всех наиболее видных представителей художественной литературы и критики. Правительство отказало в разрешении; к тому же расхождение между политическими лагерями становилось всё ^более решительным.
В 1862 С. стал постоянным сотрудником «Современника». Этот прямой, открытый переход в лагерь революционной демократии, открытая солидарность с Чернышевским обо 144
стряли противоречивое положение занимавшего видный административный пост С. в литературе и в обществе. Усилившаяся после 1861 политич. реакция положила конец двусмысленному положению С. В феврале 1862 он вышел в отставку. Занимая ответственные должности в системе губернской администрации, С. никогда не шёл на компромисс со своей совестью. Он писал в 1859 Анненкову: «Обзирая своё прошлое, я, положа руку на сердце, говорю, что на моей совести нет ни единой пакости». Исполняя обязанности вицегубернатора в Рязани, С. заявил чиновникам: «Я не дам в обиду мужика! Будет с него, господа... Очень, слишком даже будет!» Это были не одни слова. Вскоре на С. посыпались жалобы со стороны помещиков-дворян. Его называли «вице-Робеспьером», и имя его было грозой для взяточников, воров и держиморд.
В очерках «Сатиры в прозе» узнавали себя и рязанские, и тверские, и прочие чиновники.
Сатира С. в этот период направлена всего больше на бюрократию, на помещиков. С огромной художественной силой показывал С. в «Госпоже Падейковой» крепостников-помещиков, к-рые не хотели и не могли примириться с упразднением крепостного права. В «Невинных рассказах» фигура Зубатова олицетворяла произвол невежественных губернских самодуров. Гоголевские типы выступали в новом виде, применительно к новой, усложнившейся обстановке. Реакционная критика чувствовала, что сатира С. бьёт дальше, что это не просто «обличительная» литература, что идёт подрыв самих устоев царизма и помещичьего строя.
Реакционная печать с негодованием писала о С., который выступал против существующего порядка, будучи официально слугой этого порядка. Так же ненавистна была для правящих кругов-и публицистич. деятельность G. Открыто, за своей подписью, он полемизировал с защитниками тех якобы либеральных проектов освобождения крестьян, к-рые по существу оставляли крестьян в кабале у помещиков. Выступления вице-губернатора С. в «Московских ведомостях» в защиту крестьян против помещиков не могли не казаться скандальными в глазах высшего начальства. Сам С. писал, что со дня-на-день ждёт своего увольнения. А когда оно последовало, С. перешёл на постоянную редакционную работу в «Современник» как ближайший сотрудник и соредактор Некрасова и Чернышевского.
С. вошёл в состав сотрудников «Современника» в момент, когда над журналом сгустились реакционные тучи. Вскоре был арестован Чернышевский, и журнал лишился своего главного руководителя. Цензура свирепствовала. Работать в литературе становилось всё труднее. Тем не менее С. отдался работе со всей энергией, со всей своей исключительной трудоспособностью. В «Современнике» 1863—1866 С. выступал не только как писатель-сатирик, но и как публицист, автор ежемесячных статей «Наша общественная жизнь», многочисленных литературно-критических рецензий.
При его ближайшем участии был возобновлён «Свисток», в к-ром С. писал под псевдонимом Михаила Змиева-Младенцева. Наряду с очерками, вошедшими в циклы «Невинных рассказов» и «Сатир в прозе», С. был начат знаменитый цикл «Помпадуры и помпадурши» (1863—1873), в к-ром он вывел замечательную по своей
