ПОЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА,и подпольной борьбы польских революционе
Герой Гетеля застал в «возрожденной» родине ров в 1905. Густав Даниловский (1871—1926) в весьма неприглядную картину: «земледельцы романе «Ласточка» показал польскую интелли
взбешены, крестьяне отчаялись и готовы на генцию в период революции и тех, кто коле
все, чиновники в высшей степени разочарованы, бался и уходил от движения, и тех, кто оста
торговля и промышленность близки к отчаявался верен ему до конца. Андрей Немоевский нйю, пролетариат крайне взбудоражен». Адольф (1864—1921) дал рассказы о тяжелом шахтер
Рудницкий — также не революционный писаском труде («Подземелье», «Автоматы» и др.). тель. В своей повести «Солдаты» он не показыВ его крупных произведениях — «Неосвобожден
вает польскую армию как вооруженную силу ная Польша», «Листопад» и др. — отразились его польского империализма; он сосредоточивает взгляды на необходимость использования борь
свое внимание преимущественно на унтер-офицебы пролетариата для освобождения Польши. рах, выставляя их главными виновниками всех Но все эти писатели не были выразителями зол и несчастий. И все же, реалистически рисуя идей революционной пролетарской борьбы. Они жизнь польской казармы, он вскрывает чудосоздавали образы покорных, обессиленных в вищную картину нечеловеческих издевательств, борьбе с нуждой, тупых и немощных рабочих («к пыток, режим мордобоя и муштры, воспитывавтридцати годам старятся, а дети их рождаются ший подхалимство и угодничество, убивавший идиотами»), не изображали действительных ре
в солдате все человеческое. Та же участь постигволюционеров-пролетариев, бесстрашно боров
ла Ялу Курека, когда он в своей повести «Грипп шихся против царизма и капитала. После побе
свирепствует в Направо попытался реалистиды Великой Октябрьской социалистич. рево
чески изобразить жизнь польской деревни: он люции эти писатели открыто обнаружили свою не мог скрыть нищеты и обездоленности кребурж. сущность. Если Жеромский в романе стьянских масс, тяжелого угнетения, тьмы и «Ранняя весна» дерзнул показать, что «новая» невежества, в которых жило многомиллионное Польша утверждала гнет и бесправие, произ
крестьянство в панской Польше. Бытописательвол и насилие, что «полицейский, вооружен
ница великосветской жизни С. Налковская ный всеми орудиями пытки, стал единственной (р. 1885), рисуя в своем «Романе Терезы Генопорой Польши», и повел своего героя во главе нерт» польский политич. салон, не могла не комму нистич . демонстрации к Бельведеру, то при отразить разложения и безидейности политичепервом упреке печати в коммунизме он по
ских деятелей «независимой» Польши. Даже спешил трусливо оправдаться тем, что никого бард польских правящих кругов и окружаюне звал на путь революции, что произведение щейихшляхтыЮ. Каден-Бандровский (р. 1885), его должно было «перейти дорогу коммунизму, переходя к реалистическому описанию польпредупредить, испугать». Андрей Струг напи
ской современности, дает порою страницы, обсал шовинистические, контрреволюционные ро
личающие польскую действительность. Аполоманы — «Могила неизвестного солдата», «По
гетически рисуя в «Генерале Барче» образ Пилколение Марка Свиды», «Миллиарды». А. Не
судского и изображая все его окружение, он не моевский еще до первой мировой империали
мог не показать зловонную «помойную яму», стической войны 1914—18 стал шовинистом и которую представляла собой польская воёнщиантисемитом, а после объявления «независимо
на. Точно так же в «Черных крыльях» он был сти» Польши резко выступал против рабочего вынужден показать тяжелую, нищенскую жизнь движения. Даниловский в «свободной» Польше польских горняков. Но это лишь отдельные стал поставщиком скабрезного материала для реалистические страницы в польской литеракабаре. Вацлав Серошевский был президентом туре двух последних десятилетий. Общее сореакционной академии литературы. стояние ее характеризуется сильнейшим упадЗа годы своего «независимого» существова
ком, глубоким кризисом, безидейностью, реакния Польша не выдвинула новых крупных писа
ционностью и низким художественным уровнем. телей. Польская поэзия утратила свои пре
Из левых писателей в первую очередь должно красные традиции, идущие от Мицкевича и Сло
быть названо имя Ванды Василевской, талантвацкого. Леопольд Стафф — певец печали и скор
ливой и мужественной писательницы, с подби — не нашел новых вдохновляющих мотивов линным реализмом, с волнующей правдивостью в «возрожденной» Польше и пришел к выводу: создавшей летопись многострадальной жизни «Борьба со временем победы не сулит мне, и польских трудящихся масс. В романе «Облик истина одна простая остается — все кончено». дня» она нарисовала тяжелую жизнь городской Юлиан Тувим, мастер стиха, давший прекрас
бедноты, для которой рождение ребенка — ненейшие переводы «Медного всадника» и ли
счастье, школа — застенок, калечащий юные рических стихотворений Пушкина, «Слова о души, а фабрика — мрачная казарма, где неполку Игореве», «Облака в штанах» Маяков
посильный труд давил, угнетал, убивал. Но ского, стихов Брюсова, в своих оригиналь
одновременно Ванда Василевская показывает, ных стихотворениях воспевал преимущественно как из-под тяжелого гнета поднимались люди, страдание, безысходность и смерть. В прозе верившие в свои силы и с беззаветной отвагой действительно художественные произведения вступавшие в борьбу с угнетателями за счастнасчитываются единицами. Ценность представ
ливую жизнь трудящихся. В «Родине» Василяют лишь те произведения, в которых писа
левская дает яркую картину жизни польского тель, реалистически рисуя действительность, батрачества на протяжении тридцати лет, навольно или невольно показывал настоящее чиная с революции 1905 . Убедительно и сильно лицо нынешней польской современности. Фер
показывает писательница, как потерпели крудинанд Гетель в лучшем своем романе «Изо шение иллюзии бедняков, надеявшихся на нодня в день» описывает переживания поляка, вую жизнь в «возрожденной» Польше и увиочутившегося во время войны в Туркестане, девших, что «новая» жизнь принесла тот же встретившего там Великую Октябрьскую социа
гнет, ту же эксплоатацию и тот же мордобой, листическую революцию и оттуда возвративше
"только от «своих». Последний роман Василевгося на родину. Гетель не понял революции, но ской «Земля в ярме» как бы завершает трилов описании Польши он остался верен правде. гию, рисуя жизнь деревни в панской Польше.
В. С. э. т. XLVI.
