1203), своей «Пятерицей» (Хамсэ) — пятью большими эпическими поэмами — надолго определивший путь дальнейшего развития эпической поэзии почти на всем Переднем Востоке.
На П. л. большое влияние имели различные мистические учения, в особенности суфизм (см.), к-рый, зародившись на арабской почве, перешел с исламом и в Иран. В городских кругах и зародилась суфийская поэзия, излагавшая религиозное учение суфизма в форме эротических аллегорий. Характерно, что первые попытки суфийских поэтов имеют преимущественно форму рубаи — четверостишия, самого излюбленного вида народной лирики Ирана вплоть до 20 в. Эта связь с народной поэзией выражалась и в том, что такие проповедники, как Баба Тахир Урьян (ум. 1019), литературному языку предпочитали свой родной диалект. Старейшим из полностью дошедших до нас сборников суфийской поэзии приходится считать диван Баба Кухи Ширази (ум. 1050), отчетливо отразившего в своих стихах теории 10 в. Значительного художественного совершенства достигает в своей лирике Ансари (1006—88), главное произведение которого «Мунаджат» («Моления»), написанное рифмованной прозой, пользовалось широким распространением по всему Ближнему Востоку.
Вместе с тем, методы суфийского стиля использовались и теми авторами, к-рые свое несогласие с положениями правоверного ислама открыто выражать не решались. Так, суфийская форма использована в знаменитых четверостишиях вольнодумца, борца против схоластической «премудрости» Омара Хайяма (см.) (ум. ок. 1123); суфийской терминологией пользуется и проповедник «еретического» исмаилизма, путешественник, философ и поэт Насир-иХусрау (см.) (1004—88).
Что касается ортодоксальной мистики, то крупный поэт Сенаи из Газны (1048/49—1141) создал большую дидактическую поэму «Сад истины» («Хадикат-ал хакашк»), в к-рой впервые для иллюстрации философских положений привлекаются отдельные небольшие притчи.
Этот метод был подхвачен его преемником Феридаддином Аттаром (1119—1230), широко использовавшим в своих многочисленных поэмах богатства фольклора. Наибольшего совершенства суфийская поэма достигает у великого лирика Джелаладдина Руми (1207—73). Его знаменитое «Месневи» — лучшее, что создала суфийская поэзия, соперничать с ней может только его пламенная лирика, почти целиком посвященная оплакиванию памяти его друга Шемсаддина Табризи. К суфиям причисляют обычно и известного Сади (см.) (1184—1292), хотя мистика занимает у него лишь второстепенное место. Сади — дервиш, учитель житейской мудрости, показывающий, какими скользкими путями мог обеспечить себе в это тяжелое время городской труженик относительную безопасность. Его знаменитый «Гулистан» достиг в Иране и прилегающих странах исключительной популярности.
Прозой в этот период для чисто художественных целей почти не пользовались. Большая часть прозаич. произведений — или научные работы или дидактика. Отметить можно переработку «Калилы и Димны», выполненную на диалекте Табаристана Марзбан ибнРустамом (конец 10 в.). Оригинал не дошел, сохранился только ново-персидский перевод Сада Варавини (ок. 1210—15). Дидактическиецели преследует и обработка «Калилы и Димны» Абу-л-Меали Насраллаха. К этому же жанру относится и «Услада после бедствия» Хусейна ал-Муаййади (написана в 1155), повествующая о разных случаях избавления от тяжких бед. Конец 12 в. принес также ряд фантастических романов, частично использовавших доисламские предания, как «Книга о Самак Ийаре» Садака Ширазского (написана в 1189), роман о дяде пророка Эмире Хамза, использованный грузинскими авторами в романе об Амиране, сказка о царевиче Бахтиаре и повесть о щедром бедуине Хатиме из племени Тай.
От монголов до 19 в. Годы монгольского владычества нанесли П. л. тяжелый удар, от к-рого она долго не могла оправиться. Правда, именно в это время расцвела персидская историография, давшая таких ученых, как Джувейни, Вассаф, великий историк Рашид аддин, Хамдаллах Казвини, но художественная литература отступает на второй план. Придворная поэзия почти отмирает, широко распространяется только суфийская мистика; тяжкий гнет монголов, видимо, усилил влечение к ней.
Среди авторов этого времени выделяются Праки (ум. 1289) с его знаменитой «Книгой влюбленных» («Ушшак — намэ»), Аухададдин Кирмани (ум. 1297 или 1298), написавший «Светоч душ» («Мисбах ал-арвах»), Аухади из Мераги (ум. 1337), Махмуд Шебистери (ум. 1320) и Афзалладдин Кашани (ум. 1307) — автор ярких четверостиший. Как и ранее, за суфийской терминологией укрываются враги ислама, например, Низари (ум. 1320), настолько ядовито насмехавшийся над правоверием, что стихи его были уничтожены и дошли до нас лишь в немногих рукописях. Некоторое оживление придворной поэзии наступает при Тимуре (1370—1405). Снова создаются поэтические кружки при отдельных дворах, но почти у всех выдающихся авторов этого времени звучат и новые нотки, пробуждается критическое отношение к феодальному строю. Так, Ибн-Иамин (ум. 1368) открыто заявляет, что лучше жить собственным трудом, чем прихлебательствовать у эмиров, а Убейд Закани (ум. 1371) в смелых сатирах беспощадно и зло высмеивает аристократию. Появляются забавные пародии «кухонного поэта» Бусхака и «поэта портных» Кари Йезди (умер после 1450). Но газель все еще была жива, и это доказал совершеннейший творец е& — великий лирик Хафиз (умер в 1389), сумевший при всем совершенстве техники придать ей прозрачность народной песни и обеспечивший на долгие века жизнь своим творениям. Среди прозаиков можно упомянуть Нахшеби, автора «Сказок попугая» (написаны в 1330), блестяще развивающих тему о коварстве женщин. Далее приобретает самодовлеющее значение технич. мастерство, все силы направляются на разработку поэтических загадок, хронограмм и прочих фокусов, художественного значения не имеющих. Даже суфийская поэзия и та, будучи в это время допущена ко двору, теряет оппозиционный характер и стремится к технической усложненности. Характерным образцом литературы этого времени может считаться знаменитая «Анвар-и Сухейли» — новая переработка «Калилы и Димны», сделанная Хусейн Ваизом Кашифи (ум. 1504 или 1505) и представляющая собой сплошной технич. трюк, требующий от читателя исключительной
