Страница:БСЭ-1 Том 43. Окладное страхование - Палиашвили (1939)-2.pdf/22

Эта страница не была вычитана

щанин-самоучка Кулигин бросает резкие слова о грабителях-купцах, к-рые «чем больше милостей получают, тем больше сердца их черствеют, ожесточаются и все безжалостней к бедному народу делаются» («Гроза»); учитель Корпелов швыряет подачку своего влиятельного товарища по школе со словами: «Я не хочу быть богатым... Да разве жизнь-то мила только деньгами, разве только и радости, что в деньгах»; его сестра заявляет: «Честней труда ничего на свете нет»; студент Мелузов гордо отделяет себя от тех, кто отнял у него его возлюбленную: «Мое дело просвещать, а ваше — развращать».

Эти герои О. овеяны горячей симпатией драматурга. Островский подверг критике буржуазное общество и всю крепостническую систему, изображая положение русской женщины. «Собственническое свинство» капиталистич. цивилизации нигде так обнаженно не проявлялось, как в судьбе женщины. В образах Ларисы («Бесприданница»), Негиной («Таланты и поклонники») О. показал, как относятся к красоте, таланту в «темном царстве». Невозможность проявления своей личности, гибель, смерть ожидали тех, кто привлек к себе внимание богачей. Замечательный художник  — реалист обличал те же стороны социальной действительности, к-рые были ненавистны Некрасову и Салтыкову-Щедрину.

Островский, к-рый был другом актера и знал множество характернейших служителей сцены дореформенного и послереформенного театра, изобразил в пьесах жизнь и быт актеров. «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые», «Лес» рисуют образы Негиной, Несчастливцева, Счастливцева, Кручининой, Незнамова, Каринкиной, Шмаги и других представителей театрального мира, нашедшие яркое воплощение в игре классиков русской сцены Рыбакова, Шумского, Ермоловой, Писарева, Садовских и мн. др. Театральная старина показана Островским в «Комике 17 века». Островский создал также ряд пьес из исторического прошлого. Картины «смутного времени», эпохи Ивана Грозного, народного движения против бояр выступают в исторических хрониках «Воевода», «Тушино», «Василиса Мелентьева», «Козьма Минцн», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». На материале устного народного творчества им была создана сказка «Снегурочка» (1873), пленившая своими поэтическими красками композитора Римского-Корсакова. — Творчество О. было широко и многогранно. «Бытописатель денежной силы», как называли Островского, сознавал связь капитала с политической системой самодержавия. Герой пьесы «Горячее сердце» Хлынов позволяет себе самодурные выходки, уверенный в своей безнаказанности, так как губернатор и градоначальник или были подкуплены или вместе с ним бесчинствовали. О. пытался раскрыть мрачный союз церкви, государства и капитала по материалам нашумевшего процесса игуменьи Митрофании (1874), и лишь цензура помешала развернуть до конца цепь взаимоотношений между светской и духовной властями. Островский ненавидел проходимцев в монашеской рясе, кликуш и странников, прикрывавших церковными текстами гниль и мерзость, корыстные цели.

В пьесах: «На всякого мудреца довольно простоты», «Сердце не камень», «Волки и овцы», «Гроза» он беспощадно разоблачал их. — В годы разложения дворянского класса О. видел прогрессивную роль капитализма, но не скрывали той разрушающей силы, к-рая сопутствовала капиталистич. миру, не становился на защиту буржуазии, не был ее идеологом, видя на Западе и в России оборотную сторону «промышленного прогресса».

Творчество О. реалистически отображала русскую действительность. «Мы должны изучать то, что вокруг нас», — заявлял О. Итоги его изучений были показаны в своеобразной драматургической форме. Многие критики заявляли, что О. «комик по внешней поверхностной форме, а в сущности он писатель эпический.

Сочинение действия  — не его задача», «склад бытописания преобладает над драмой». О. сам называл нередко свои пьесы сценами, картинами. Техника его пьес в большинстве случаев противоположна манере Гоголя, Сухово-Кобылина, французской комедии типа Скриба; в них нет стремительного, быстрого развития интриги. Композиционная рыхлость, элементы статики сознавались драматургом, разрешавшим сокращать его пьесы; театры даже ставили нек-рые комедии Островского, изымая целые акты (4-й акт в «Горячем сердце»). Сила О. как драматурга — в типических характерах и типическом языке его персонажей. Постоянно изучая образцы западно-европейской драматургии, О. не отбрасывал приемов мелодрамы (в комедии «Без вины виноватые»), приемов романтических драм с патетическими монологами «под занавес» (Несчастливцев, Мелузов, Корпелов и др.), приемов классической комедии 18 в. (прием раскрытия образа с помощью прозвища, фамилии: Тигрий Львович Лютов, Кудряш, Модест Баклушин). — О. сознательно не прибегал к «сценическим эффектам» и по поводу комедии «Не все коту масленица» (1871) писал: «тут главное  — московский быт и купеческий язык, доведенный до тонкости».

Изображение быта, создание характера, языка персонажей — в этом творческая работа драматурга. «Мы теперь стараемся, — писал О., — все наши идеалы и типы, взятые из жизни, как можно реальнее и правдивее изобразить до самых малейших подробностей, а, главное, мы считаем первым условием художественности в изображении данного типа верную передачу его образа, выражения, т. е. языка, и даже склада речи, которым определяется самый тон его роли». От актера О. прежде всега требовал создать «образ, полный художественной правды» и сценически, театрально поданный. Эту «театральность» образа драматург видел в специфической выразительности (мимической, речевой и др.). «Зала театра  — не* аудитория для слушания лекций истории и археологии», — говорил Островский, требуя от театральных работников помимо исторической и бытовой верности в изображении — актерского мастерства. В его пьесах диалог обычно несет функцию раскрытия образа, поэтому актер театра О. — это прежде всего художник слова, обязанный исчерпать все мелодические возможности в богатейшем речевом регистре героев комедиографа. «Отчего легко учить мои роли? — писал О., — в них нет противоречия склада с тоном: когда пишу, сам произношу вслух». Вот почему тон роли был предметом' особого внимания Островского, когда он присутствовал на репетициях своих пьес. — Драматург изучал книгу материалиста 60  — х гг. Сеченова «Рефлексы головного мозга», чтобы научно обосновать свои установки актеру. Театру Островского органически чужды формали-