ключении аналогичного договора, не раз делавшиеся Японии, неизменно до сих пор отклонялись этой последней, что является ярким показателем агрессивных намерений Японии.
С точки зрения гарантий безопасности от агрессии значение советских договоров о Н. определяется (сверх основного обязательства Н.): 1) содержащимся в них условием о том, что в случае нападения какого-либо третьего государства на одну из договаривающихся сторон другая сторона обязуется не оказывать ни прямой ни косвенной помощи агрессору, и 2) условием большинства этих договоров о том, что если одна из сторон сама совершит нападение на какое-либо третье государство, то другая сторона может без предупреждения прекратить действие данного договора, т. е. в свою очередь освободиться немедленно от обязательства ненападения по отношению к этой стороне.
Принципиально отличается от этой концепции обязательств Н. и в корне противоречит ей выдвинутая, в 1935 правительством фашистской Германии система, сводящаяся к заключению с отдельными странами, по выбору самого герм. правительства, договоров о Н., к-рые должны связывать эти страны вне всякой зависимости от образа действий Германии по отношению к каким-либо третьим государствам. Отвергая, таким образом, как-раз те условия, которые сообщают советским пактам о Н. их особенное значение для дела мира, эта система, наоборот, направлена на обеспечение герм. фашизму полной свободы рук для агрессии на избранных им для этого участках.
Служа целям агрессии под видом т. н. локализации войны, эта система не имеет ничего общего с мирными намерениями, лежащими в основе и определяющими собой все содержание советских пактов о Н.; говоря словами т. Литвинова (речь на 16-й ассамблее Лиги Наций 14/IX 1935), «мы имеем, таким образом, две точно очерченные концепции: с одной стороны, безопасность народов, с другой — безопасность агрессии».
Важным шагом к уточнению обязательств, вытекающих из советских пактов о Н., явилось заключение, по инициативе СССР, Лондонской конвенции 3—5/VII 1933, определившей признаки понятия нападения (агрессии) и явившейся в свою очередь развитием внесенной советской делегацией 6/II 1933 в Генеральную комиссию, конференции по разоружению в Женеве «хартии независимости народов». Согласно определению Лондонской конвенции, нападающей стороной в международном конфликте признается государство, к-рое первое совершило одно из следующих действий: «1) объявление войны другому государству; 2) вторжение вооруженных сил, хотя бы и без объявления войны, на территорию другого государства; 3) нападение сухопутных, морских или воздушных вооруженных сил, хотя бы и без объявления войны, на территорию, морские или воздушные суда другого государства; 4) морская блокада берегов или портов другого государства; 5) помощь вооруженным бандам, образованным на собственной территории и вторгающимся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требования подвергшегося нападению государства, принять на собственной территории все возможные меры для лишения названных банд всякой помощи или покрови 606
тельства». Ст. 3 того же соглашения указывает, кроме того, что «никакие соображения политического, военного, экономического или другого порядка не могут служить извинением или оправданием нападения»; в приложении к ст. 3 соглашения перечисляются обстоятельства, не могущие быть использованными для подобных оправданий. Советское определение агрессии приравнивает к нападению и такие действия (напр., блокаду и др.), к-рые большинством буржуазных правительств считались допустимой формой «косвенной самопомощи».
Обязательство Н. не ограничивается случаями, когда оно специально обусловлено в договорном порядке, и отсутствие подобного договора не создает, конечно, права на нарушение неприкосновенности других государств.
Положение это выражено в ст. 10 Статута Лиги Наций, гарантирующей территориальную неприкосновенность и политич. независимость всех ее членов. Оно же получило еще* более обобщенное выражение в парижском» пакте (Пакт Келлога) от 27/VIII 1928, «осудившем» войну как орудие «национальной политики». В этом же духе высказался в своем! послании 16/V 1933 и президент США Рузвельт, предложивший всем правительствам принять обязательство — «не посылать вооруженных сил любого рода за пределы своих границ». Но только советские пакты о Н. развили это положение в цельную и последовательную систему точных и четких договорных обязательств, ярко характеризующих внешнюю политику социалистич. государства и его неуклонную борьбу за мир.
НЕНАСЫТЕЦ, крупнейший из Днепровских порогов. С постройкой плотины Днепрогэса порог затоплен. См. Днепр, НЕНАСЫЩЕННЫЕ СОЕДИНЕНИЯ.
Следует различать применение термина Н. с. в широком и узком смысле слова. В широком смысле* Н. с. — вещества, которые способны к химич. реакциям прямого присоединения. Различают Н. с. валентно-ненасыщенные и координационно-ненасыщенные. К Н. с. в узком смысле слова относят органические вещества, в молекуле* к-рых содержится одна или несколько кратных связей между атомами углерода (непредельные соединения). Название Н. с. было впервыепредложено Эрленмейером в 60 — х гг. 19 в.
Им же построена теория кратных связей между атомами углерода в Н. с. Одновременно* для объяснения реакционной способности Н. с. были высказаны гипотезы о двувалентности' углерода в них (Купер, Вюрц, Кольбе) или о существовании свободных единиц валентности (Кекуле, Бутлеров). С развитием структурной теории к 70-м гг. утвердилось представление о кратных связях (двойной и тройной)* в Н. с. Для объяснения же реакционной способности формально-насыщенных Н. с. Тиле, была выдвинута теория (см.. Тиле теория) парциальных или добавочных валентностей. Эта. теория особенно успешно была применена для объяснения свойств Н. с. с сопряженными кратными связями. Она сыграла прогрессивную роль в развитии химии Н. с. Однако в наст, время она противоречит многим известным* экспериментальным фактам и должна быть признана устаревшей. «Теория напряжений» Байера рассматривала кратные связи как простейший двучленный цикл с углом отклонения валентностей в 54°44' для двойной связи и 70°32' для тройной. Значительными «напря-
