ных основ истинно сущего. Будучи сам порождением М. 17 в., в частности картезианской М., скептицизм впервые начинает расшатывать ее устои. Как показали в «Святом семействе» Маркс и Энгельс, философом, теоретически подорвавшим всякое доверие не только к М.
17 века, но и ко всякой М. вообще, был Пьер Бейль. Религиознйй скептицизм привел Бейля «к сомнению в метафизике, служившей основой для веры» (Маркс и Энгельс, там же). По словам Маркса и Энгельса, Пьер Бейль стал историком М. «для того чтобы написать историю ее смерти. Он, по преимуществу, опровергал Спинозу и Лейбница» (Маркс иЭнгельс, там же). Но «ПьерБейль не только разрушил метафизику с помощью скептицизма»; разрушая ее, он очистил тем самым почву «для усвоения материализма и философии здравого смысла во Франции, он возвестил появление атеистического общества» (Маркс и Энгельс, там же). Начиная с 17 века некоторые философы-материалисты также стали высказывать прямые сомнения в действительной возможности метафизического знания. Уже «Опыт» Локка (см.) был задуман как исследование границ, до которых простирается объем метафизического знания. Маркс и Энгельс отметили, что книга Локка была встречена с энтузиазмом как сочинение, содержащее положительную антиметафизическую систему. Однако плодотворность локковской критики М. в значительной мере парализовалась тем, что Локк сам целиком стоял на почве старой М., формальной логики с ее абстрактными понятиями тождества, с ее неспособностью правильно понять роль противоречия в развитии природы, общества и общественного сознания.
Энгельс указывает, что сложившееся первоначально в естествознании метафизич. мировоззрение было в 17 в. перенесено Бэконом Веруламским и Локком из естествознания в философию и создало, таким образом, «характерную ограниченность последних столетий: метафизический способ мышления» (Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 21). Энгельс в «Анти-Дюринге» показал, что основой исполинских успехов, которыми ознаменовалось развитие естествознания начиная со второй половины 15 в., было возникшее в это время «разложение природы на отдельные ее части, разделение различных явлений и предметов в природе на определенные классы, анатомическое исследование разнообразного внутреннего строения органических тел» (Энгельс, там же). Но именно этот способ изучения, необходимый в рассматриваемый период как первый шаг изучения, «оставил в нас, — по словам Энгельса, — привычку брать предметы и явления природы в их обособленности, вне их' великой общей связи, и в силу этот о — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменяющиеся, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми» (Энгельс, там же). Даже в работах деятелей франц. просвещения и франц. материализма 18 в. М. преодолевается не во всем своем содержании, но лишь в качестве потусторонней идеалистич. онтологии или учения о сверхчувственных основах бытия и познания. Так, Кондильяк (см.), бывший, по словам Маркса и Энгельса, непосредственным учеником и французским истолкователем Локка, «направил локковский сенсуализм против метафизики 17 столетия», а также пока 144
зал, «что французы с полным правом отвергли эту метафизику, как простой и неудачный плод воображения и реологических предрассудков» (Маркс и Энгельс, Святое семейство.., Соч., т. III, стр. 158—159). «Трактат о системах» метафизика-антидиалектика Кондильяка сыграл немалую роль в развитии антиметафизич. настроений во Франции накануне бурж. революции 1789. Из всех франц. материалистов Робине (см.) больше других сохранил связь с М., а именно с метафизикой Лейбница. В целом, франц. материалисты 18 в. выступили против М. предшествующего века, против метафизики Декарта, Спинозы, Мальбраншаи Лейбница. Однако, выступая противМ. вообще, франц. материалисты остались на позициях метафизического, механич. материализма, и это обусловило «специфическую, неизбежную тогда черту ограниченности классического французскогоматериализма» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 648). При всем остроумии антиметафизич. критики, развитой философами 18 в. начиная от Бейля и кончая Кондильяком и франц. материалистами, материалистич. философия 18 в. в целом была еще метафизической. Характеризуя ограниченность материализма 18 в., Ленин показал, что ограниченность эта сводится к трем пунктам: «Первая ограниченность: воззрение старых материалистов было „механическим44 в том смысле, что они „применяли исключительно масштаб механики к процессам химической и органической природы14...
Вторая ограниченность: метафизичность воззрений старых материалистов в смысле „антидиал ектичности их философии44...
Третья ограниченность: сохранение идеализма „вверху44, в области общественной науки, непонимание исторического материализма» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 197). Наконец, развивая в теории познания учение об отражении действительности в понятиях, франц. материалисты не смогли «применить диалектику к теории отражения, к процессу и развитию познания» (Ленин, Философские тетради, стр. 328).
С критикой предшествовавшей ему М. выступил Кант (см.). Он утверждал, что вся предшествовавшая ему М. несостоятельна и не способна решить свою задачу. Недостаток этой метафизики Кант видел в том, что она «догматична», т. е. приступает к своему предмету — построению рациональной науки о сущности бытия — без всякой критики, не установив предварительно тех условий, без к-рых метафизич. исследование не может стать достоверной, всеобщей и необходимой наукой. Но как ни критиковал Кант М., он все же не отвергал М. как таковую. Кант признавал возможность и необходимость М. «критической». В этом последнем смысле М., по Канту, не только возможна, но есть даже единственный и главнейший вопрос философии, а вся «критическая философия», по Канту, есть не что иное, как критическое введение в М. Такая М. «содержит в себе все чистые принципы разума из одних лишь понятий» и есть «познание a priori или из чистого рассудка и чистого разума». Таким образом, кантовская критика М. была лишь изнанкой кантовского агностицизма, но не покушалась на самый принцип метафизич. знания. Напротив, противопоставление «вещей в себе» и «явлений», мира природы и мира свободы, а также учение о непознаваемости «вещей в себе», составляющее сущность «критицизма» Канта, открывало самую широкую воз-
