место характеристике предмета политической экономии, Л. стремится доказать, что политич. экономия имеет своей задачей выяснение законов анархического капиталистического способа производства и поэтому возникает и исчезает вместе с этим способом производства. Как в докапиталистич. формах хозяйства, так и в социалистич. хозяйстве, по мнению Л., не существует объекта для политич. экономии. Рассматривая общественно-экономические формации, она видит коренные различия между ними, в противовес Марксу, не в характере и способе соединения средств производства и рабочей силы, а в степени организованности и планомерности производственного процесса. Игнорирование внутренних противоречий и движущих сил общественно-экономич. формаций приводит к тому, что Л. представляет себе т. н. организованные формации в крайне упрощенном виде и приходит к антимарксистскому выводу об отсутствии в них объекта для политич. экономии. Выступая против реформизма, смыкавшегося с вульгарной экономией, Л. в своих теоретич. работах не могла, однако, преодолеть оппортунистич. догмы 2 — го Интернационала (меновая концепция и др.). В рассуждениях Л. о товарном производстве бросается в глаза резко выраженная меновая концепция. В противоположность классикам марксизма, рассматривающим бесплановость и анархию капиталистич. производства как выражение противоречия между общественным производством и частным присвоением, Л. выводит эту анархию не из основного противоречия капитализма, а непосредственно из факта господства обмена. Переоценивая роль обмена, она утверждает, что обмен создает новую связь между разрозненными, оторванными друг от друга частными производителями. Л. здесь совершенно упускает то, что «обмен... во всех своих моментах или непосредственно заключен в производстве, или определяется этим последним» (Маркс, Введение к «К критике политической экономии», в кн.: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XII, ч. 1, стр. 189).
Специфическая форма проявления общественной связи между производителями определяет у нее самую связь. Отсюда при характеристике товарного производства она упускает совершенно из виду противоречие товара и движение этого противоречия, поэтому и необходимость денег выводится ею не из развития противоречия товара, а из организационно-технических моментов неудобства обмена без денег. В такой постановке антагонистическая природа капиталистических денег исчезает.
Меновая концепция, проходящая красной нитью через все изложение Л. общих теоретич. вопросов, ведет к затушевыванию коренных противоречий капитализма и к отвлечению от них внимания. Эти же особенности нашли свое отражение и в понимании ею вопросов заработной платы и прибавочной стоимости.
Систематически смешивая стоимость рабочей силы с ее превращенной формой — заработной платой, — она оказалась не в силах понять и изложить теорию относительной прибавочной стоимости. Таким образом, Л. оказывается не в силах понять и охарактеризовать с надлежащей глубиной и ясностью сущность противоречий капиталистич. способа . производства.
Центральное место в экономил, концепции Л. занимает ее теория накопления капитала с вытекающими из нее теориями империализмаи автоматического краха капитализма. Отправляясь от старой мелкобуржуазной сисмондистской теории воспроизводства, Л. утверждала, что в чистом капиталистич. хозяйстве нет и не может быть покупателей для той части товаров, в к-рых воплощена часть прибавочной стоимости, подлежащая накоплению. Рабочие не — могут явиться покупателями этой части товаров, так как их покупательная способность ограничивается полученной ими заработной платой и оказывается исчерпанной после покупки необходимых средств к существованию, в к-рых овеществлен затраченный переменный капитал. Не могут купить этих товаров и капиталисты, т. к., помимо восстановления затраченного постоянного капитала, их покупательная способность ограничена той частью прибавочной стоимости, к-рая затрачивается ими на личное потребление. Не могут быть покупателями этой части товаров и различные промежуточные слои населения — чиновники, военные, духовенство, ученые, художники и т. п., т. к. они получают свой доход либо из заработной платы рабочих либо из той части прибавочной стоимости, к-рую капиталисты используют для личного потребления. Разрешение этого противоречия заключается, по мнению Л., в том, что потребителями товаров, в к-рых овеществлена накопляемая прибавочная стоимость, оказываются некапиталистические товаропроизводители и что накопление в капиталистич. обществе возможно лишь за счет размывания, поглощения некапиталистической среды. Этим определяется отрицательное отношение Л. к теории расширенного воспроизводства, Маркса. Л. считает, что нельзя даже теоретически допустить (как это сделано Марксом при анализе расширенного воспроизводства), что общество состоит из капиталистов и рабочих. Она считает чистый капитализм в этом случае «бескровной теоретической фикцией», ибо в нем выпадает постоянное и непрерывное экономия, взаимодействие между капиталистич. накоплением и докапиталистич. формациями. Л. замечает лишь тот факт, что все капиталисты выступают на рынке с предложением тех товаров, в которых овеществлена подлежащая накоплению часть прибавочной стоимости. Однако именно потому, что эта часть прибавочной стоимости подлежит накоплению, каждый капиталист стремится к продаже своих товаров лишь для того, чтобы купить чужие.
Таким образом, в действительности все капиталисты взаимно нуждаются в продаваемых ими товарах, в дополнительных средствах производства и в средствах существования для дополнительных рабочих. Это означает, что наряду с предложением этих товаров существует и спрос на них. Л. сама подходит к подобному решению вопроса, но отвергает его по тем соображениям, что «это будет в таком случае не капиталистическое накопление..., а производство товаров ради производства».
Но в действительности капиталистич. производство, поскольку единственным его стимулом является прогрессирующее производство прибавочной стоимости, как-раз и является производством ради производства. «Это — настоящее „производство для производства4*, — расширение производства без соответствующего расширения потребления. Но это противоречие не доктрины, а действительной жизни; это — именно такое противоречие, которое соответствует самой природе капитализма и
