ны все законы, издаваемые правительством в пользу российского дворянства. Управление краем фактически перешло к дворянским ландтагам. Местные бароны заняли все важнейшие административные и судебные должности. В ходе этой дворянской реакции эксплоатация крепостных крестьян приняла исключительно грабительский характер. Неимоверно увеличиваются натуральные подати и повинности крестьян — в отдельных районах Л. за 1750—1780 они возросли более чем в 2—3 раза. Барщина достигает уже 6 дней в неделю. Особенно разорительным для крестьян было винокурение, составлявшее привилегию помещиков: оно поглощало массу ржи, что вело к ежегодному продовольственному дефициту. В 1760 в Лифляндии и Эстляндии наблюдается повсеместный голод. Широко практиковалась помещиками торговля крепостными, к-рые продавались и на вывоз в Россию и даже в Германию. Цена за взрослого работоспособного мужчину в 1757 составляла 30—50 руб., в 1796 она поднялась до 300—500 руб. Крестьянские хозяйства пришли в полный упадок. Бедственное положение балтийских крестьян было настолько вопиющим, что по временам правительство вынуждено было обращать на это внимание.
Аграрная политика балтийских помещиков приводила к крестьянским восстаниям. Начались они в 1765, а в 1770 охватили почти всю Балтику. Движение это было подавлено царскими войсками, но в 1784, в связи с введением подушного налога, восстание вспыхнуло с новой силой, охватив значительную часть Лифляндии. С этих пор крестьянские волнения наблюдаются почти ежегодно и продолжаются до издания закона 1804.
Первые аграрные реформы в Л. Пробудившийся под влиянием франц. революции 18 в. страх перед перспективой революционного движения у себя и затяжной кризис помещичьих хозяйств заставили, наконец, балтийское дворянство пойти на нек-рые уступки. В ландтаге 1796 были приняты постановления, к-рые несколько улучшили положение крестьянства. Но утверждение этих постановлений затягивалось, а между тем в 1797 снова возникли крестьянские волнения, охватившие всю Лифляндию. В связи с этим Павел I вынужден был принять меры к тому, чтобы бароны не повышали чрезмерно крестьянских повинностей, и ограничить барщину 3 днями в неделю. Наконец, Александр I в 1804 утвердил выработанный ландтагом первый «крестьянский закон» для Лифляндии. В 1809 были утверждены дополнительные статьи к этому закону. — Это законодательство касалось, в сущности, только 1/10 части сельского населения — дворохозяев, но не дало ничего безземельным крестьянам, составлявшим 9/10 населения. Цель этих реформ — создание в деревне опоры правительству и дворянству в лице фермеров. По законам 1804 и 1809 крепостное право не было отменено, но было несколько ограничено. За дворохозяином обеспечивалось право на наследственное пользование своей усадьбой. Помещик не мог продавать крестьян без земли или переселять их в другую местность. Крестьяне попрежнему являлись крепостными своего помещика, но размеры барщины и оброков были ограничены. Вообще эти законы упрочили материальное и правовое положение крестьян-дворохозяев, но безземельные (батраки, бобыли) оставались в прежнем положении крепостных рабов.
Балтийские бароны были недовольны реформами и вскоре взяли обратно сделанные ими уступки. В начале 19 в. Л. вступила на путь капиталистического развития. Помещичьи хозяйства начинали переходить от трехполья к семиполью, быстро развивалось скотоводство, особенно овцеводство, сеяние клевера, разведение картофеля и т. д. А для этого помещикам нужны были рабочие руки, к-рых, в результате ограничения барщины, уже нехватало. Нельзя было также присоединить крестьянские поля к помещичьим, так как это воспрещалось законом 1804. Чтобы иметь «свободные руки» и расширить свои поля, нужно было добиться отмены закона 1804.
«Освобождение» крестьян (1817—19). Новая аграрная реформа была проведена под громким названием «освобождения крестьян». Крестьяне освобождались без земли. Закон об освобождении крестьян раньше всего (в 1816) был издан для Эстляндии. Для Курляндии он был издан в 1817, для Лифляндии в 1818. По этому закону вся крестьянская земля снова была объявлена собственностью помещиков, у к-рых крестьяне должны были арендовать свои участки в порядке заключения «свободного» контракта. Крестьянин получил право свободы передвижения, но рядом ограничений это право было сведено на-нет. Крестьянин не мог покидать пределы своего прихода без паспорта, к-рый выдавал помещик. Сельскохозяйственные рабочие могли искать работу по всей губернии, но должны были по 3 года жить на месте прописки. Всякого, переступившего без паспорта или с просроченным паспортом границы прихода, мызная полиция с церковного амвона объявляла «бродягой». Волостное «самоуправление» было отдано под контроль мызной полиции. Волость несла ответственность за собирание налогов, за поставку рекрутов. По требованию помещика она должна была выселять чем-либо провинившегося перед барином крестьянина из его хутора. Неудивительно, что крестьянство Л. встретило свое «освобождение» рядом восстаний.
Крестьянские волнения в 40-х гг. После «освободительной» реформы положение крестьян в Л. значительно ухудшилось. Присвоение крестьянских земель баронами-помещиками, чрезмерная барщина, притеснения мызной полиции, рост податей — все это привело к крайнему истощению и упадку крестьянского хозяйства. После ряда неурожайных годов Л. посетил повсеместный голод. В крестьянских массах происходило глубокое брожение. На этот раз движение против ненавистного баронства вылилось в своеобразные формы ухода в «теплые края». Среди крестьян распространялись слухи, что в южных губерниях России правительство отводит плодородные земли переселенцам-колонистам на весьма льготных условиях. Переселенческое движение среди латышских крестьян приняло массовый характер. Ходоки от волостей и целых уездов буквально осаждали канцелярию ген.-губернатора, ходатайствуя о. разрешении переселиться. Генерал-губернатор граф Пален сурово расправился с ходоками. Вскоре началось другое движение, в котором известную роль сыграли русские славянофилы и местное православное духовенство с епископом Иринархом во главе. Стремясь к упрочению положения местной православной церкви, священники стали распространять среди латышских крестьян слу-
