экономическая отсталость Испании сказалась в сохранении значительных пережитков К. п. вплоть до 20 в. В юго-зап. и Зап. Германии до 15 в. число крепостных также постепенно уменьшалось; их положение уравнивалось с положением лично-свободных, т. н. зависимых крестьян (Hörige).
Одновременно с развитием денежной формы феодальной ренты (т. е. с изменением в самом строе аграрных отношений феодальной Европы, бывшим основной причиной личного освобождения крестьян в 12—15 вв. в западно-европейских странах) ослаблению и падению К. п. содействовали две дополнительные причины. Bo-первых, рост городов, в к-рых крестьяне, бежавшие от помещичьей эксплоатации, находили не только убежище, но и освобождение от крепостной зависимости: для того, чтобы получить свободу, крестьянин обычно должен был прожить в городе год и один день, иногда меньше, после чего сеньер уже не имел права требовать его возвращения. Такие порядки устанавливаются уже с 12 в. в городских привилегиях, даруемых королями для поощрения развития городов. Подчас ту же роль играли и свободные слободы, напр. французские hostises, поселение в к-рых освобождало от уплаты феодальных повинностей и, следовательно, от крепостного права. Во-вторых, личная несвобода и крепостная зависимость подмывались колонизацией—внутренней и внешней. При редкости населения в странах средневековой Европы и обилии свободных земель, лесных массивов, неосушенных болот уход от помещика оказывался иногда относительно доступным для небольшой части крестьян. На вновь возделанных землях они или просто селились на правах лично-свободных, как в 13—14 вв. на севере Англии, а также на севере Франции, Фландрии, Брабанта и далее на восток, или помещикам для расчистки лесов, осушки болот, распашки полей приходилось вступать в договорные отношения с беглыми крестьянами уже в качество hospites, laeten, свободных от личной зависимости и специфически крепостных повинностей. Внешняя колонизация, напр. участие в крестовых походах (см.), также была отдушиной для европейских крепостных и расшатывала К. п. так же, как и немецкие «крестовые походы», т. е. колонизация славянских восточных земель (см. Колонизация) в 12—14 вв. Поскольку в сев.-вост. Европе, где созревание феодализма шло замедленно, К. п. не развилось в те же века, как в Зап. Европе (на Скандинавском п-ове оно так никогда и не достигло сколько-нибудь заметного развития), переселение за Эльбу, на восток, было для германских крестьян одновременно и изменением формы феодальной зависимости; по словам Маркса, им «была предложена собственность на сносных условиях» (из рукописи К. Маркса «Хронологические выписки», в журн. «Большевик», М., 1936, № 24, стр. 53). В колонизируемых землях—Бранденбурге, Мекленбурге, Богемии, Моравии, Силезии, Тироле и др.—они на раннем этапе колонизации становились лично-свободными наследственными чиншевиками.
Исчезновение К. п. в Европе к 15 в. сопровождалось рядом попыток со стороны феодалов возродить эту наиболее тяжелую форму феодального угнетения в те моменты, когда конкретные обстоятельства (изменения в мировой и местной торговле, эпидемии и пр.) делали для них такой возврат желательным. Успех или неуспех этих попыток феодальной реакции в значительной мере определялся силой сопротивления со стороны крестьян. Волны феодальной реакции не прекращались и после 15 в. Так, в Италии в 16 в., в результате испанского завоевания, были возрождены некоторые стороны К. п. Ряд подобных частичных рецидивов К. п. знает и аграрная история Франции 16—18 вв. Но подлинная победа феодальной реакции с 16 в., подлинное «второе издание» К. п., по словам Энгельса, и торжество К. п. там, где оно не успело развиться в прошлые века, имели место не в Зап. Европе, а в сев.-вост. и Вост. Европе. Этот поворот, начавшийся в Чехии и Венгрии еще в 15 веке и подготовленный внутренним развитием большинства германских и славянских стран к концу 15 в., связан, в частности, с поражением великой крестьянской войны 1525, бывшей одновременно первой в истории попыткой ранней буржуазной революции. «Крестьяне были побеждены после ожесточенной борьбы,—пишет Энгельс о крестьянской войне 1525.—С этого момента вновь началось всеобщее преобладание крепостничества среди германских крестьян» (Энгельс, Маркс, в книге: Маркс и Энгельс, Сочинения, том XV, стр. 641). И далее Энгельс отмечает, что именно в тех районах Германии, где крестьяне вели войну, немедленно после ее окончания было восстановлено самое тяжелое К. п.; в других германских областях это произошло несколько позднее. Точно так же и дальше на восток Европы торжество и окончательное укрепление К. п. в 16—17 вв. связано с подавлением крупных крестьянских восстаний, отчаянных попыток воспротивиться закрепощению—в Австрии, Чехии, Польше, Украине, России. Соединенное действие двух, на первый взгляд противоположных, экономических причин лежало в основе этого вторичного закрепощения крестьян в Вост. Европе. С одной стороны, феодальная реакция и экономический регресс были здесь обусловлены переворотом в мировой торговле в результате великих географических открытий: мировые торговые пути в 16—17 вв. лежали уже в Атлантическом океане; великий путь из Индии через Левант уже не пересекал Германию, и ни ганзейская торговая система, ни южно-германская не могли больше претендовать на роль основных торговых артерий для всей Вост. Европы. Экономич. захудание Вост. Европы в результате ее выключения из мировых торговых связей было ускорено и усилено бедствиями Тридцатилетней войны (см.). С другой стороны, Вост. Европа не была все же вовсе изолирована от остального мира, от общих процессов развития товарно-денежных отношений, от веяний возникающего на Западе капитализма. Непомерно возросшие потребности германских и славянских помещиков, их жадность к денежным доходам, возникающая от соприкосновения с рынком и городами, могли быть удовлетворены только интенсификацией отсталых методов феодальной эксплоатации и с постепенным развитием системы производства хлеба на рынок даровым трудом зависимых крестьян. Денежная и продуктовая рента снова вытесняется отработочной, т. е. барщиной, а крестьянская полусвобода — новым закрепощением. Именно в указанном двойном смысле следует понимать слова Энгельса: «Капиталистический период на се-
