antiken GroBstadte» (1884) появилась тогда, когда общим местом германской консервативной публицистики было утверждение, будто перенаселение является одним из величайших бедствий современности. Уже в то время этот своего рода «мальтузианский» подход являлся одним из аргументов, которыми господствующие классы Германии обосновывали свои экспансионистские стремления. Пельман доказывал, что перенаселенность наблюдалась и в античном мире. В своей основной работе «Die Geschichte des antiken Kommunismus und Socialismus» (2 Bde, 1893—1901) Пельман пошел еще дальше. Под впечатлением роста рабочего движения Пельман доказывал, что античному миру присущ не только капитализм, но и все, что с ним связано, вплоть до социализма и коммунизма. Классовая борьба в античном городе, утверждал он, приводит к кризису, единственным выходом из которого могла бы быть только стоящая над классами социальная монархия. Эллинистическим монархиям, а впоследствии Римской империи лишь частично удалась задача примирения социальных противоречий. К концу античного мира эти противоречия приобретают наибольшую остроту. Пельман доходит до того, что характеризует отдельные выступления религиозных сект как пролетарскую революцию. Всякое выступление низов, всякое революционное выступление ведет, по Пельману, к разрушению культуры.
Рост классовой борьбы в античном обществе привел, по Пельману, древнюю Грецию к упадку и ее культуру к гибели; последняя может достичь своего расцвета лишь при капитализме. Таков основной, характерный для эпохи империализма, глубоко реакционный фон всей аргументации Пельмана.
Другим выдвинувшимся в этот период немецким историкам античности свойственна та же тенденция к модернизации. Одним из проявлений такой модернизации было, между прочим, слишком широкое и недостаточно критическое применение Белохом (см.) статистического метода к изучению древней истории («Die Bevolkerung der griechisch-romischen Welt», 1886). — Достоинством основной работы Бел oxa — его «Истории» Греции(«Ог1есЫsche Geschichte», 3 Bde, 1893—1904) — является большое внимание, уделяемое им экономической истории.
Значительно большее, чем прежде, внимание к проблемам экономической истории было свойственно в этот период не только немецким историкам. Это объяснялось общими условиями времени, но частично также и косвенным влиянием марксизма на буржуазных историков. Из французских историков древности большое внимание экономическим проблемам уделял ученик Фюстель де Куланжа — Гиро («La propri£t6 fonciere en Grdce jusqu’& la conquete romaine», 1893; «La main-d ’ceuvre industrielle dans I’ancienne Grece», 1900). Под непосредственным влиянием марксизма написал свою книгу «Конец рабства в античном мире» («II tram onto della schiavitu nel mondo antico», 1898) Чикотти (p. 1863).
Немало было сделано — в частности в Германии — также и по социально-экономической истории Средних веков. Еще предшествующий период — период интенсивного развития буржуазии и буржуазного преобразования Германии — выдвинул ряд крупных историков аграрных отношений, в т. ч. Гансена (сборникего статей «Agrarhistorische Abhandlungen» вышел в 1880) и базировавшегося на выводах Маурера Мейцена (см.) (1822—1910). В 1896 вышел обобщающий труд Мейцена «Siedelung und Agrarwesen der Westgermanen und Ostgermanen, der Kelten, Romer, Finnen und Slawen». Мейцен, так же как Гансен и Маурер, исходя из условий современного ему землепользования, сделал попытку дать широкую картину типов и характера развития системы расселения и землепользования в отдельных районах и у разных народов.
В конце 70 — х гг. Инама-Шпьернег (см.), видный австрийский чиновник и профессор, экономист исторической школы, предпринял первую, в сущности говоря, попытку дать общую экономическую историю Германии («Deutsche Wirtschaftsgeschichte», 3 Bande, 1879—1901). Этому предшествовало его сочинение, посвященное истории крупного землевладения при Каролингах («Die Ausbildung der grossen Grundherrschaften wahrend der Karolingerzeit», 1878). Инама-Штернег отражал тенденции бурного и интенсивного капиталистического развития Германии и Австрии после 1871. Современная ему действительность наложила очень сильный отпечаток на его подход к периоду Каролингов, о котором он говорит в восторженном тоне, как о периоде глубоких прогрессивных сдвигов. ИнамаШтернег изображает крупного землевладельца Каролингского периода носителем прогресса, его основной движущей пружиной. Его труд представляет собой панегирик крупному предприятию вообще — независимо от того, феодальное ли это поместье или капиталистическая фабрика. Наряду с Ничем (см.) ИнамаШтернег является виднейшим представителем так называемой вотчинной теории, т. е. теории, которая считала поместье элементом, целиком определявшим социальное развитие Средневековья.
К той же, в основном, точке зрения вотчинной теории примыкал и Лампрехт (1856—1919).
Лампрехт пытался отыскивать в истории общие закономерности, но теоретический уровень его построений был невысок. Его заслугой было то, что в своей общей «Истории Германии» (1890—1909) он пытался выйти за рамки политической истории, противопоставляя ей широко понимаемую им «историю культуры». Однако, при установлении своих «культурно-исторических периодов» Лампрехт впадал в чистейший субъективизм в духе психологического направления. Наиболее ценными его работами являются труды по экономической истории («Deutsches Wirtschaftsleben Im Mittelalter», 4 Bde, 1885—86).
В основном на почве вотчинной теории стоял также Бюхер (1847—1930). В вышедшей в 1893 книге «Возникновение народного хозяйства» («Die Entstehung der Volkswirtschaft») он устанавливал три стадии развития: I) замкнутое (домашнее — «ойкосное»), 2) городское и 3) народное хозяйство. В своей периодизации Бюхер исходил из длины пути, проходимого продуктом от производителя к потребителю.
Эта абстрактная схема, в основе к-рой лежал признак не из сферы производства, а из области обмена, стирала грани между отдельными социально-экономическими формациями с различными производственными отношениями и затушевывала вопросы о формах эксплоатации и о характере классовой борьбы.
