Страница:БСЭ-1 Том 30. История - Камбиформ (1937)-1.pdf/20

Эта страница не была вычитана

рит о походах Александра Македонского. Арриан — прямая противоположность Курцию; он не дает анекдотов, не описывает чудесных приключений Александра; для написания истории походов Александра Арриан использует труды своих предшественников, а главное — труды участников походов Александра, причем ко всем использованным им трудам Арриан относится критически. Но критика его часто основана не на изучении документальных данных, а на его собственных умозаключениях. В виду того, что такие труды по истории Александра Македонского, как труды его современников Птолемея Лага и Аристобула, не дошли до нас, а Аррианом они использованы, Арриан является для нас ценнейшим источником для истории времени Александра.

Современником Арриана был грек Аппиан родом из Александрии. Он написал «Римскую историю», в которой поставил себе целью показать, как были покорены римлянами народы, входившие в состав Римской империи.

Весь труд Аппиана распадается на ряд книг, каждая посвящена отдельному народу. Но этот план Аппиан не всегда выдерживает. Ему пришлось от него отказаться тогда, когда он приступал к изложению событий гражданских войн в Риме; поэтому изложение гражданских войн и составляет как бы отдельную монографию в истории Римской империи Аппиана.

Мы не можем точно сказать, какие источники положены Аппианом в основу его труда, но во всяком случае он пользовался не одним, а целым рядом источников, умея критически подходить к ним, брать из них наиболее ценное.

Аппиан — незаменимый источник для периода римской истории от времени Тиберия Гракха (130 до христианской эры) и до 35 христианской эры. Он является ярким выразителем интересов рабовладельческой аристократии, на которую опирались императоры. Аппиан — монархист по своим убеждениям и не раз подчеркивает это в своем труде. Но «из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах римской республики, только Аппиан говорит нам ясно и выразительно, из-за чего она велась: из-за землевладения» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс ♦ и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 673). Этим объясняется и то, что Маркс «по вечерам отдыха ради увлекался „Гражданскими войнами в Риме44 Аппиана в греческом оригинале» (Марк с, Письмо к Энгельсу от 27 февраля 1861, в кн.: МарксиЭнгельс, Соч., том XXIII, стр. 15).

Из историков конца 2 в. и первой половины 3 в. хр. эры необходимо упомянуть Кассия Диона Кокцеяна (150—235), крупного чиновника из Никеи времени Септимия Севера и Александра Севера. Он написал историю Рима на греческом языке.

Наиболее крупным историком 4 в. хр. эры был Аммиан Марцеллин (330—400), написавший на латинском языке историю Рима от времени Нерона и до смерти Валента (378 хр. эры). До нас дошли книги 14—31, излагающие события с 353 по 378. Аммиан — ревностный приверженец императора Юлиана и язычник. Критическое отношение Аммиана к источникам делает труд его ценным, несмотря на увлечение риторикой и на вставленные экскурсы из области географии, свидетельствующие о недостаточной осведомленности Аммиана.

После Аммиана Марцеллина нет скольконибудь крупных историков. Такие «историки»,как Евнапий, писавший в начале 5 в., Олимпиодор, писавший в середине 5 в., Прокопий  — 6 в., как правило, только компилируют произведения своих предшественников, часто делая из них обширные, дословные выписки. Все упомянутые историки — греки. Из историков-римлян, писавших по-латыни, можно упомянуть Аврелия Виктора, написавшего биографии Цезарей от Августа до Константина, и Евтропия, написавшего очерк римской истории. С упадком Римской империи приходят в упадок и исторические науки древних Греции и Рима.

Н. Еун.

III. Исторические науки в Средние века.

5—15 вв. Историю средневековой Западной

Европы освещали в самом ее начале наблюдатели со стороны — писатели из греческого и римского мира. Но уже с 5 в., когда Империя была занята варварами, историки стали выходить из самих варварских обществ: римляне по происхождению, но на службе у варваров, секретари государей (Кассиодор), епископы церквей (Иордан), монахи из монастырей, расположенных в гуще варварской оседлости.

Будучи уже в известной мере представителями новой исторической эпохи — феодальной, — они начинают с того, что стараются подвести итоги всей предшествовавшей истории. Они начинают со «всемирной хроники» (напр. Хроника Евсевия-Иеронима 4 в.), излагая события от «сотворения мира» (условно принятого александрийскими компутистами, т. е. составителями пасхальных таблиц и основателями исторической хронологии, за 5493 до хр. эры и византийскими — за 5509 до хр. эры), претендуя охватить «все народы», во всяком случае — государства средиземноморского круга: вавилонское, македонское, карфагенское, римское. Для хронологии 1—4 вв. опору дали консульские «фасты», папские каталоги, пасхальные таблицы.

Крушение античного рабовладельческого мира и возникновение на его развалинах мира феодального в ходе революции рабов и варварских завоеваний создавало у первых средневековых историков представление о полной противоположности между прошлой историей и настоящим. Основной носитель феодальной идеологии — католическая церковь выразила это посвоему, введя в историческую хронику искусственную богословскую тенденцию: «История человечества служила подготовкой к явлению мессии. Далее осуществляется победа церкви над миром».

Эта мысль высказана у «блаженного» Августина (см.), епископа гиппонского: «О граде (или государстве) божием» («De civitate dei») в 417. Перед картиной разрушения Рима Аларихом, уверенный в крушении «земного государства» и смене его «городом божьим» (христианской церковью), Августин звал к тому, чтобы «принуждать войти» в него несогласных. Его схема «четырех монархий» и особенно «шести периодов», по аналогии с шестью днями творения (последним «субботним» днем должна быть эпоха «покоя и блаженства»), нашла разнообразные отражения в схемах средневековых анналистов и визионеров. Но уже в 5 в., на смену пессимизму Августина и «предопределению», в лице монаха Пелагия и др. выдвинуты были более оптимистические оценки истории, в которых отразилось нарождение новых обществ, отношений. Из тех же настроений вытекало терпимое, а потом и положительное отношение 2*