ную невозможность свободной литературной и научной деятельности в И. со второй половины 16 в. Даже искусство, несмотря на покровительство церковных и светских властей, после того как оно в эпоху Возрождения «в Италии достигло неслыханного расцвета» (Энгельс, Старое введение к «Диалектике природы»), с конца 16 в. вырождается и мельчает (см. Барокко).
Разрушительное действие реакции сказалось также во всеобщем одичании и огрубении нравов, в увлечении «образованного» общества магией и алхимией, в организации массовых процессов и казней «ведьм» и т. п. Италия была отброшена на несколько столетий назад и до середины 19 в. перестала играть сколько-нибудь заметную роль в экономической, политической и культурной жизни Европы.
Испанская гегемония, хотя и державшаяся до конца 17 в., не принесла И. хотя бы того национального единства, к-рое могло бы сделаться предпосылкою ее нового экономического подъема и борьбы за свое освобождение. Мир в Като-Камбрези, несколько упростивший политическую карту И., оставил ее все же расчлененной на 11 различных владений и государств: испанские владения, включавшие Сицилию, Сардинию, Неаполитанское королевство и Миланское герцогство; Пьемонтское герцогство; республики Венецию, Лукку и Геную; герцогство Тосканское; Папскую область; мелкие государства — Мантую, Парму, Модену, Урбино, в к-рых уцелели прежние династии Гонзаго, Фарнезе и Ровере в вассальной зависимости от Испании. Среди этих государств одна лишь Венеция, опираясь на свою неприступность в лагунах, далеко еще неисчерпанные богатства и крупный флот, сохранила свою независимость и нек-рое значение в европ. политике. Однако, уже во второй половине 16 века ее внутренняя слабость и утрата прежнего международного влияния сказалась в том, что Турции, потерпевшей при Лепанто полный разгром от соединенного венецианско-испанского флота, была предоставлена возможность территориально себя компенсировать именно за счет Венеции. Первоклассной венецианской дипломатии, стремившейся проводить так наз.
«политику репутации», т. е. сохранения престижа республики путем ловкого лавирования между противоречивыми интересами сильных государств и сохранения строгого нейтралитета во всех возникавших конфликтах, не удалось, однако, замаскировать фактическое бессилие Венеции. Ее экономика в 17—18 вв. и общественная жизнь обнаруживают еще более явные черты деградации. Самый город из складочного места восточных товаров для всей Европы и мирового торгового и культурного центра превращается в город международных авантюристов, прожигателей жизни, куртизанок, рантье и феодализированной плутократии, обратившей большую часть своих капиталов в земли. Зато вырастает под покровительством Испании экономическое могущество Генуи. Ценою потери своей независимости Генуя приобрела обширные коммерческие привилегии во всех испан. владениях, а в самой И. играла роль финансового агента испан. правительства, главного откупщика введенных последним налогов, к-рые затем беспощадно выколачивались из масс генуэзскими банкирами и купцами.
Национальное банкротство Испании в конце 17 в. заставило Геную переориентироваться на Францию, и возникшие тогда экономическиеи политические связи с этой страной сохранились почти без изменения до самой франц. революции. Лукка, наоборот, не имела никакого самостоятельного значения и своею номинальною независимостью была обязана стремлению испанцев не допустить территориального расширения Тосканского герцогства.
Но и сама Тоскана, будучи одним из крупнейших государств И., принуждена была б. ч. играть роль покорного вассала Испании с тем, чтобы с начала 18 в. попасть в такую же зависимость от Австрии. Великим герцогам Тосканы, принадлежавшим к династии Медичи и имевшим традиционные финансовые и политические связи с Францией, так и не удалось добиться путем использования этих связей освобождения от иностранной опеки. С 1737, после смерти последнего представителя этой династии, Тоскана фактически попала в руки австрийских Габсбургов, к-рые выкачивали из нее людей и деньги для своих войн в Германии.
Флоренция превратилась в захудалый провинциальный город, в к-ром упорно цеплявшиеся за свои средневековые привилегии цехи влачили жалкое существование. Уничтожение лесов, окружавших Флоренцию, упадок ирригационной системы и общее ухудшение обработки земли в связи с ростом феодальной эксплоатации крестьянства привели к запустению и заболочению значительной части страны (maremma) и обеднению ее жителей. Только Ливорно, гавань Тосканы, конкурируя с Венецией и Генуей, превращается в этот период в крупнейший торговый центр в Средиземном море.
Особенно резко экономическая и социальная деградация Италии обнаружилась в Папской области. Папы в течение 17 в. были постепенно исключены из европейской политики и превратились в рядовых итал. государей, удельный вес к-рых определялся гл. обр. не их саном, а удельным весом Папской области среди других итал. государств. Как хранители феодально-католических традиций и руководители все еще влиятельной реакционной армии международного духовенства папы сохраняли, правда, свое значение, вследствие чего выборы пап каждый раз вызывали к жизни ожесточенную борьбу дипломатов и партий в Риме, находившихся на содержании различных европейских государств. Однако, и этому значению пап был нанесен в 18 в. чувствительный удар почти повсеместным изгнанием вернейших папских агентов — иезуитов — и вынужденным расформированием их ордена папою Климентом XIV в 1773. Главным источником папских доходов становится теперь эксплоатация подчиненного им, как государям, крестьянского населения, доведенного высокими налогами и отвратительной администрацией до полного разорения. Население во многих местах Папской области уменьшилось на две трети, прежде цветущая Кампанья превратилась в заболоченную полупустынную страну, рассадник малярии и убежище многочисленных бандитов. Папские долги возросли с 3 млн. крон в 1560 до 50 млн. крон в 1660 и 87 млн. крон в 1789. Дополнительные средства для содержания своего попрежнему пышного двора и для обогащения своих родственников папы изыскивали путем продажи реальных или фиктивных церковных должностей (т. н. «монти»), обеспечивавших держателям их («монтистам») верный доход, в результате чего Рим сделался
