накопление фактов, опытное изучение природы путем анализа и эксперимента. Энгельс подчеркивал историческую необходимость метода индукции, как основы грандиозных успехов — естествознания, и вместе с тем отмечал его метафизическую ограниченность и односторонность (см. Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 21).
Обобщение метода И. на том этапе дано было одним из крупнейших мыслителей 17 в., родоначальником эмпиризма Бэконом Веруламским (1561—1626). Бэкон считает И. единственно правильным методом познания. В основу познания он кладет анализ, разложение сложного явления на его простые свойства и познание причин их. Индукция Бэкона включает — три момента, находящие выражение в 3 таблицах: в таблице сходства, таблице отклонения или отсутствия аналогий и таблице сопутствующих изменений. Метод сходства и аналогии лежал в основе классификации растений и животных, где и были сделаны крупные успехи в рассматриваемый период. Нахождение наиболее общих свойств, присущих данному виду или роду, дало возможность перейти ют простого описания растений («травники») к систематизации их и, далее, перейти от классификации по различным несущественным свойствам и признакам к делению по более существенным признакам, например, по строению венчика у цветковых (Турнефор) или по свойствам тычинок (Линней). Метод изоляции лежал в основе естественно-научного эксперимента того периода. Так, на нем построено учение Ньютона о цветах. Ньютон как один из выдающихся творцов науки своего времени был решительным защитником метода индукции. Он считал его единственно возможным путем познания причин явлений, хотя и отдавал себе отчет в том, что он не может дать полной достоверности. Дедукцию и синтез Ньютон считает обратной стороной индукции и рекомендует пользоваться ими после того, как индуктивным путем*найдена причина данного явления. Метод изоляции и сравнения лежит в основе опытов знаменитого химика Лавуазье (1743—94), послуживших основой для разрушения флогистонной теории. Метод сопутствующих изменений или сравнений легко можно обнаружить в опытах Вудсворта (1699), в к-рых он доказал неправильность водяной теории питания растений и роль минерального питания.
Однако, при всей той роли, к-рую — играл индуктивный метод в развитии экспериментального естествознания, вскоре выяснилась его недостаточность, ибо он в ряде случаев приводил к ложным теориям. Даже Ньютон в своей оптике, при всех его огромных исторических заслугах, пришел на основе метода И. к ряду ложных положений. К неверным выводам, построенным на методе изоляции, привели также и известные опыты Ван-Гельмонта (с отростком ивы) и Бойля (с тыквой), ибо на их основе пытались доказать, что вода является единственным питательным веществом для растений. Поэтому индуктивный метод подвергается критике уже в конце 17 и в начале 18 вв. Юм (1711—76) считал, что индуктивное познание не обеспечивает достоверности знанию. Лейбниц (1646—1716) проводит ту мысль, что основанное на опыте индуктивное познание не может дать истине характера всеобщей необходимости. Точно так же и Гегель (1770—1831) на свой идеалисти 442
ческий лад вскрывает недостаточность и односторонность чисто эмпирического индуктивного метода, который, изолируя отдельные свойства, рассматривает их как самостоятельные, тем самым лишая явление его целостности, не вскрывая внутренних связей явления с общим процессом развития. В «Логике», систематизируя формы суждения и умозаключения, устанавливая между ними отношения субординации и выводя их друг из друга, он показывает, что И. и дедукция в различных формах умозаключений выступают как две стороны единого процесса познания.
Однако, с середины 19 в. буржуазная философия, становясь на путь реакции, порывает с диалектикой, стремится доказать неизменность форм мышления и реставрирует формальную логику. Вопреки этим метафизическим и формально-логическим тенденциям буржуазной философии, развитие естествознания в 19 в. (развитие химии и, в частности, агрохимии, развитие физиологии и эволюционной теории биологии, закона сохранения и превращения энергии) все более доказывает ограниченность и совершенную недостаточность применения только индуктивного метода. Энгельс указывает, что «благодаря успехам теории развития даже вся классификация организмов отнята у индукции и сведена к „дедукции", к учению о происхождении — какой-нибудь вид буквально дедуцируется, выводится из другого путем происхождения, а доказать теорию развития при помощи простой индукции невозможно, так как она целиком антииндуктивна. Благодаря индукции понятия сортируются: вид, род, класс; благодаря же теории развития они стали текучими, а значит, и относительными; а относительные понятия не поддаются индукции» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 497—498).
Вместе с тем, отмеченные открытия 19 века показали, что различные факторы действуют не одинаково в различных условиях и в различных сочетаниях. Один из крупнейших химиков 19 в. — творец агрохимии — Ю. Либих критикует метод Бэкона и тех, кто пытается на его основе распространить на весь земной шар опыты с выращиванием турнепса, проделанные на участке в х/2 га под Лондоном.
Несмотря на торжество стихийной диалектики в крупнейших открытиях 19 века, господствующим методом остается метафизический, к-рый оказывается в резком противоречии с накопленными наукой фактами. И если среди естествоиспытателей чаще встречается влияние стихийной диалектики, то среди буржуазных философов этой эпохи ярко выражен разрыв между И. и дедукцией, характерный для метафизической логики, ставшей тормазом в развитии знания. Этот разрыв приводит к тому, что одно философское направление (позитивизм) пытается обосновать научное познание исключительно на индукции, в то время как другое — на чисто дедуктивных, априорных основоположениях, идущих от Канта. Наряду с логистикой, опирающейся на априорные логические аксиомы, мы встречаем попытку нек-рых буржуазных естественников соединить И. и дедукцию. Сочетанием индуктивного метода с априорными конструкциями пытаются подменить подлинное единство И. и дедукции, к-рое все более настоятельно требуется всем ходом развития современной науци.
