Страница:БСЭ-1 Том 24. Евреи - Железняков (1932)-1.pdf/37

Эта страница не была вычитана

боч. (5, 7 рабоч. в среднем на одно предприятие). Если выделить Гродненскую губ., охватывавшую 41% всего производства, то скромные размеры фаб. — зав. пром-сти в Белоруссии станут еще яснее. Наиболее распространенные отрасли производства — это обработка питательных продуктов (винокуренное, мукомольное производства); обработка дерева и продуктов животноводства (кожевенные, салотопенные и мыловаренные з-ды) происходит в мелких предприятиях. Те же небольшие предприятия представляют собой кирпичное, гончарное, стеклянное и известковое производства.

Еврейский, вопрос при самодержавном строе не мог получить того решения, к-рое вытекало бы даже из существа буржуазного государства, но логика буржуазных отношений требовала кое-каких уступок в смысле ослабления режима, господствовавшего в крепостническую эпоху. В т. н. «эпоху великих реформ» была прежде всего отменена варварская система рекрутчины. Дальнейшие законодательные акты являются льготами только для еврейской буржуазии. Суть «еврейской реформы^ заключалась в том, чтобы (как сказано во всеподданнейшем докладе Блудова) «отделить от общей массы еврейского населения людей влиятельных по богатству и образованию». Такую программу и проводило правительство. В 1859 еврейским купцам, пробывшим в первой гильдии купечества не менее 5 лет в черте оседлости, разрешено было повсеместное жительство. В 1861 то же право получили евреи, имевшие ученую степень, а в 1879 оно было распространено и на других евреев с высшим образованием. В 1865 разрешено было селиться евреям-ремесленникам вне черты, но широко воспользоваться этим правом они не могли, вследствие целого ряда административно-полицейских рогаток, предусмотренных самим законом. Если еврейремесленник хотя бы из-за кризиса или из-за болезни временно прекращал работу или, если по мнению властей плохо работал, то он подлежал немедленному выселению. Неудивительно, что Е. — ремесленнику было легче эмигрировать в Америку, чем поселиться в соседней внутренней губернии. Что касается остальной массы (рабочих и нецеховых ремесленников), то она попрежнему была зажата в тисках черты оседлости.

Верхи еврейской буржуазии защищали ту же правительственную точку зрения, ходатайствуя перед правительственными сферами о разрешении еврейского вопроса в духе, соответствовавшем их классовым вожделениям. «Если высшее купечество, — писала группа еврейских петербургских купцов в своем обращении к царю, — если добросовестные ремесленники будут отличены правительством бблыпими правами от тех, к-рые ничем еще не засвидетельствовали об особенной своей благонамеренности, пользе и трудолюбии, тогда весь народ, видя в этих немногих избранных предмет справедливости и благоволения правительства..., с радостью устремится к достижению указанной правительством цели». Один из умеренных просветителей (Тарнойоль) писал, что льготы должны быть даны прежде всего богатым и образованным Е. «Справедливо ли, — спрашивал он, — логично ли отказатьв законных правах людям: образованным и промышленным на том основании, что масса их недостойна? Допустимо ли, чтобы один класс был ответствен за другой?».

Соответственно глубокой социальной дифференциации среди Е., маскилизм как идеология еврейской буржуазии не мог уже представлять той органической цельности, к-рая была присуща ему в дореформенную эпоху.

Он разлагался, образуя различные течения.

Верхние слои, домогавшиеся привилегий для высшей буржуазии, выдвигали программу ассимиляции и искали сотрудничества с правительственными сферами. Появившиеся первые русско-еврейские органы  — «Рассвет», «Сион», «День», отражавшие интересы этих слоев буржуазии, становятся выразителями обрусительных тенденций. Часть интеллигенции, будучи идеологом этой прослойки еврейской буржуазии, начинает верой и правдой служить царизму в качестве «ученых евреев», публицистов, казенных раввинов, чиновников еврейских школ и др. «Ученый Е.» при виленском генерал-губернаторе и редактор «Виленских губернских ведомостей», известный беллетрист Л. Леванда стал рупором реакционнейших идей правительства и исполнителем планов Муравьева-Вешателя.

Эти же руссификаторские и великодержавные тенденции Л. Леванда проводит в своем романе «Горячее время». Другая группа просветителей в качестве идеологов средней буржуазии ищет компромисса между еврейским национализмом и русской ’ государственностью. «Двойственность истины» еврейской буржуазии выражалась в лозунге, брошенном поэтом Л. О. Гордоном: «будь евреем дома и человеком на улице». Эти просветители, выражавшие дряблость еврейской средней и мелкой буржуазии, способны были только на наивную декламацию о слиянии, гуманности и просвещении. Еврейский вопрос ставился ими изолированно от всей общественной жизни, к-рой они были чужды. Но мелкая буржуазия выделила уже демократическое крыло (А. Ковнера, Иегалел и других), которое находилось под влиянием идей Писарева, Добролюбова и Чернышевского. Оно начинает протестовать против беспочвенного маскилизма с его выспренной фразеологией, с его аполитизмом, с его равнодушием к социальной тематике.

Оно выходит за пределы национальной ограниченности, освещая гнет общинных мироедов, и даже пытается затрагивать проблемы труда и капиталистической эксплоатации. Другие, более радикальные элементы, в большинстве своем выходцы из разоряемой городской мелкой буржуазии, вливаются в общее русло революционного народничества (см. ниже Рабочее движение в России и Еврейский вопрос).

Начавшаяся к концу 70  — х гг. общественная реакция вместе с усилением антисемитизма в жизни и печати и с проявлением первых симптомов новой репрессивной политики по отношению к Е. вызвала дальнейшее разложение маскилизма. Начинает выкристаллизовываться националистическая идеология, возглавляемая Смоленскиным, к-рый в своем журнале «Гашахар» (Заря) наряду с отстаиванием традиций просветительства и разоблачением «святош и ханжей» стал проводить идеи воинствующего национа3*