к кантианскому идеализму, отрицая возможность познания «вещей в себе». Наконец, устраняя вопрос о реальности, рассматривая наши понятия и гипотезы всего лишь как символы и «произвольные» построения, Д. вплотную приближается к «физике верующего».
Д. вообще был верующим католиком, и его идеалистические выводы в области теории смыкаются с откровенным фидеизмом.
Блестящий анализ сущности идеалистических шатаний таких физиков как. Дюгем дан В. Й. Лениным в его «Материализме и эмпириокритицизме» (т. XIII, Собр. соч.).
Гл. труды: Le potentiel thermodinamique..., Р., 1895; Hydrodinamique dlasticitd acoustique, 2 vis, P., 1891; Lecons sur T61ectricit6 et le magn£tisme, 3 vis, P., 1891—92; Traitd 616mentaire de m£canique chimique, fondle sur la thermodinamique, 4 vis, P., 1897—99; Les origines de la statique, 2 vis, P., 1905—07; Les origines de la statique, 2 vis, P., 1905—07; Essai sur la notion de th^orie physique de Platon й Galilee, P., 1909; Le mouvement absolu et le mouvement relatif, Monteligeon, 1909; Etudes sur Leonard de Vinci..., 2 vis, P., 1906—09; Traits d’6nerg6tique ou de thermodinamique g6n£rale, P., 1911; L’oeuvre scientifique de Pierre Duhem, P., 1928.
ДЮГЕРНЬЕ (Duguernier или Du Guernier i’alnd), Луи старший (1614—59), миниатюрист франц. школы. Один из основателей Парижской академии художеств. Ранние произведения Д. исполнены на пергаменте, позднейшие — главным обр. на эмали. От Д. сохранилось немного работ, и в настоящее время достоверно приписываются ему лишь 2—3 подписанные и датированные миниатюры, из к-рых одна — портрет английского короля Якова II.
Лит.: Lugt F., Le portrait miniature, Amsterdam, 1917.
ДЮГИ (Duguit), Леон (1859—1928), один
из виднейших франц. и вообще буржуазных писателей-юристов, работавший как в области гос. права и общей теории права, так отчасти и в области гражданского права.
Основной мыслью, проводимой Дюги в его трудах по публичному праву, является та, что «всякий, кто обладает политической властью, ... владеет ею фактически, а не по праву». В этой части мысль его может показаться идущей по правильному пути, но на самом деле Д. борется с одними обоснованиями юридич. мировоззрения лишь для того, чтобы обосновать это мировоззрение другим, более правильным, по его мнению, путем.: Он порывает с рядом традиционных понятий буржуазной юриспруденции, как например с субъективным правом индивида или коллектива, с суверенитетом как субъективным правом государства, с госуДарством-лицом как носителем верховной власти, управомоченным повелевать отдельными волями и утверждать свою волю (т. е. волю государства как высшую) и пр. По его учению и индивид и коллектив, в силу того что они являются частями социального целого, обладают только обязанностями и должны подчиняться в силу этого обязательной для всех социальной норме. Последняя ©сковывается на факте взаимозависимости (pnterd6pendance) людей в обществе, соединяющей их в силу общности потребностей и разделения труда. Эта — сверхиндивидуальная и сверхобщественная норма создает не субъективные права, а «определенное поло 744
жение в общественной среде для всякого индивида, зависящее от положения других лиц и принуждающее его к определенному активному и пассивному поведению». Единственное право, о к-ром можно говорить в связи с этой нормой, — это право индивидов, обладающих силой организовать реакцию, т. е. отпор против всякого акта, направленного к нарушению этой обязательной для всех нормы.
Переводя эту юридическую конструкцию на язык классового общества, мы получаем утверждение, что собственность на средства производства капиталиста и кабальное положение рабочего есть не что иное, как объективное положение, созданное этой высшей социальной нормой и обязательное для обоих.
Всякая борьба рабочего класса за изменение этого «объективного положения» будет не чем иным, как актом, направленным против этой нормы и следовательно дающим полномочие «индивидам, обладающим силою», т. е. буржуазии, организовать реакцию и раздавить подобную попытку.
Утверждение Д., что гос. власть есть простой факт, а не право, вовсе не означает, что Д. стремится подорвать авторитет буржуазного государства и призвать к борьбе с ним.
Наоборот, он заявляет, что всегда и везде было и будет такое положение, при к-ром те или иные индивиды, группы или классы концентрируют в себе фактическую мощь и превращаются в правящих. Д. возражает против того, чтобы власть перешла к пролетариату, хотя бы и в виде факта, он объявляет теорию классовой борьбы «отвратительной» и полагает, что лучшей властью будет такая, которая будет принадлежать «большинству классов и партий в государстве». Т. о. решительно порвав с наследством буржуазных теорий эпохи Великой французской революции, Д. вместе с тем является ярым противником коммунизма и апологетом «общественной солидарности», выгодной для империалистической буржуазии и отражающей тенденцию монополистического капитализма к усилению гос. власти. Во всем построении Д. уже сказываются зерна фашистской теории государства, как она формулирована у ее итал. представителей. Будущую организацию государства Д. представляет себе как сочетание чисто политического, партийного представительства и «представительства интересов», т. е. «синдикальных» (профсоюзных) организаций. Эти последние Д. считает отнюдь не организациями классовой борьбы, а элементами мирной, конструктивной деятельности государства и всячески предостерегает их от вступления на революционный путь. Последний был бы нарушением великого закона взаимозависимости, т. е. пренебрежением интересами целого в пользу интересов частного.
В СССР наибольшую известность, а в течение нек-рого времени (гл. обр. в 1920—25, но кое-где и сейчас) даже и прямое распространение получили мысли Д. в области гражданского права (напр. у А. Г. Гойхбарга); борьба с их влиянием была и в известной мере остается еще до сих пор важной задачей на фронте советской правовой науки.
