сти, что всякий вывод, как и всякое суждение, понятие, представление, требует практической проверки.
Конкретная истинность вывода из сущности предмета обусловлена всесторонним изучением данного предмета. Приложимость этого вывода к новым явлениям неизбежно требует конкретного же изучения условий, в к-рых он должен реализоваться. Поэтому например, если верно то, что основные, существенные черты Октябрьской революции имеют полную объективную истинность и для всякой другой, будущей, всесторонне-конкретно пока неизвестной пролетарской революции, то также верно, что наше понимание этих черт нельзя механически применять ко всякой другой пролетарской революции, что эти черты неизбежно будут конкретизированы, получат иную форму проявления сообразно тем конкретным условиям, в к-рых будет происходить эта революция. Из всего этого вытекает, что подлинным «опосредованием» выводов марксизма как науки, подлинным доказательством истинности его положений, его программы, его идеалов, интересов и стремлений может быть только революционная практика пролетариата.
Если буржуазная теория познания во всех ее видах старается отгородить теорию от практики, отрицает за практикой роль орудия проверки объективной истины теории, то, с другой стороны, общественная практика буржуазии давно потеряла всякое революционное содержание, стала контрреволюционной. Наоборот, материалистическая диалектика не только видит в практике человечества и в экспериментальных открытиях и изобретениях самих буржуазных ученых подтверждение истинности своих положений, своих законов, своих выводов, но и ставит всестороннюю революционную переделку капиталистического мира в социалистический своей высшей целью.
Анализ и синтез. В «Введении» «К критике политической экономии» Маркс дает чрезвычайно богатый материал по вопросу об анализе и синтезе. Рассматривая ход развития политической экономии как науки, он устанавливает в этом развитии два имевших место метода. Характерной особенностью первого метода является аналитическое движение от наглядного представления о конкретном предмете до его наиболее общих абстрактных определений (см. Анализ).
Характерной особенностью второго метода, наоборот, является синтетическое восхождение от этих простейших абстрактных определений до наиболее конкретных, развитых, богатых многочисленными определениями и отношениями понятий, отражающих в себе закономерные, внутренне необходимые определения и отношения реального предмета. «Последний метод, — говорит Маркс, — тесть очевидно правильный в научном отношении» (Маркс, К критике политической экономии, М., 1933, стр. 26). На основе поверхностного усвоения этих положений Маркса нет ничего проще, как объявить метод Маркса, во-первых, только синтетическим (см. Синтез), только логически дедуктивным, или же только чисто аналитическим. Однако такое понимание метода Маркса ничего общего с марксизмом не имеет.
В том же «Введении» Маркс прямо говорит, что лишь в мышлении надо начинать с простейших абстрактных определений и восходить к более конкретным понятиям, однако изучениепредмета начинается не с мышления, а с наглядного созерцания, представления, к-рые непосредственно отражают конкретный предмет, хотя и не постигают его во всей его целостной закономерной связи. Маркс специально противопоставляет свой метод методу Гегеля, заявляя, что «метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его духовно как конкретное. Однако, — добавляет он, — это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного» (там же). В марксизме нет «чистого» гегелевского движения логических понятий — категорий — вне наглядного созерцания и представления. Наоборот, движение марксистских понятий есть «переработка созерцания и представлений в понятии», есть отражение действительного йсторического процесса познания. Метод марксизма не только синтетичен, но и аналитичен. Метод материалистической диалектики преодолевает абсолютную ограниченность только аналитического или же только синтетического метода. Эти «методы» — анализ, синтез — превращены метафизически мыслящими буржуазными учеными в нечто самодовлеющее. С точки зрения марксизма ойи не имеют самостоятельности и являются лишь различными сторонами или моментами единого метода — материалистической диалектики. Нельзя сводить материалистическую диалектику ни к одному из этих «методов» ни к механической совокупности их. Наоборот, каждый из этих «методов» есть чрезмерно преувеличенный, превращенный в нечто самостоятельное, подчиненный момент или черта, сторона и т. д. материалистической диалектики.
Легко понять, почему буржуазные философы и ученые изобрели и изобретают многочисленные односторонние «методы». Общая эклектичность буржуазной идеологии, многосистемность ее философских представлений, отсутствие единого, последовательного мировоззрения сказываются тут полностью. Это явление имеет свои исторические и гносеологические корни. Материалистическая же диалектика перестала бы быть единым и единственно научным методом, а превратилась бы в окрошку, если бы мы разорйали ее на метод эмпирический, рационалистический, абстрактный, конкретный, качественный, количественный, индуктивный, дедуктивный, аналитический, синтетический и т. д. и т. п. Но необходимость борьбы против такого рода «методологизирования» отнюдь не означает игнорирование тех сторон познания, к-рые превращаются в некий абсолют.
Мы сказали ранее, что материалистическая диалектика требует и синтеза и анализа. Это относится как к движению от созерцания к мышлению, так и к движению к конкретному в мышлении. Маркс противопоставляет свой метод методу экономистов 17 и 18 вв. не потому, что они были аналитиками, а потому, что они были односторонними, метафизическими аналитиками. Расчленяя целое, данное в действительности и в представлении, они упускали это целое из виду, забывали о нем. Их анализ был мертвенен, статичен, их абстракции становились благодаря этому пустыми, бессодержательными, неподвижными. Они конечно приходили к понятию труда, меновой стоимости и т. д.
Йо их абстракции труда, меновой стоимости и другие не были подлинно научными абстракциями. Все эти категории понимались ими как
