процессу ее разложения и к тяжелым формам крепостных отношений. Возникновение русской феодальной Д. относится к эпохе разложения первобытного земельного строя и возникновения рабовладения и частного землевладения. В терминологии наиболее ранних памятников места первичного заселения получают название «села» (как у летописца: «игрища межю селы»), «города», «городища», наконец «двора» и «дворища». Впоследствии с возникновением крупного вотчинного боярского и княжеского, а также монастырского землевладения и хозяйства (т. е. начиная уже с Киевской Руси 12 в.) и затем в Ростовско-Суздальской и Московской Руси «село» получает значение частного владения и хозяйства, населенного челядью, со всем хозяйственным оборудованием, с хозяйственными угодьями и производством.
Наоборот, самое слово Д. указывает на связь с земледелием в виде занятия свободной, неосвоенной земли целины. «Села» как частное владение и хозяйство могли быть разнообразных размеров, иногда в 2—4 двора, могли принадлежать кроме крупных вотчинников также и низшим классам. Ряд таких «сел» объединялся в более крупное владение-вотчину («купил себе вотчину... 5 сел»). И, наоборот, такое «село» могло, переходя по наследству, по завещанию, дробиться на части в «полсела», «треть села», образуя в каждой части «деревню» в 3—4 двора, принадлежащих уже разным владельцам. В дальнейшем поэтому понятие Д. приобретает значение не только формы поселения, преимущественно крестьянского типа на крестьянских «черных» землях, но становится аналогичным прежнему «селу», т. е. населенному частновладельческому крепостному поместью. Это содержание крепостного помещичьего «имения» понятие Д. сохраняет в течение всей эпохи крепостного хозяйства. Процесс отмирания прежней свободной Д. на крестьянских черных землях (см.), с общинным землепользованием, со •свободой заимок и росчистей, идет параллельно с процессом «обояривания» и «окняжения» этих земель, т. е. с их экспроприацией привилегированными классами и церковью, с возникновением крупного вотчинного землевладения. Т. о. прежняя свободная Д. превращается в Д. вотчинную, дворцовую, монастырскую, крепостную (рис. 8).
Разнообразие и сложность экономических взаимоотношений, возникавших между такой Д. и вотчиной, приводили к образованию разнообразных экономических групп в самой Д.: здесь были «людие», смерды как главная масса еще свободного, но экономически маломощного населения Д., закупы, рорейные закупы, изорники, огородники как группы б. ч. безземельного населения, пользовавшегося землей владельца на основе аренды, наконец — холопы-рабы. Все эти группы постепенно объединяются вообще в «крестьянство», в котором к 15 в. сливается все закрепощаемое население феодальнокрепостной Д. В хозяйственном отношении такая Д. даже еще до возникновения крепостничества являлась не только объектом экономической эксплоатации вотчины, но и организационной формой производства. Д.отбывала для вотчинника барщину, обрабатывала его поля, производила всякого рода другую работу, выполняла оброки. Крупный феодал-вотчинник на основе своих феодальных прав и экономических преимуществ мог держать под своей властью и эксплоатацией такую Д. даже без «внеэкономического принуждения», т. е. без крепостного права.
Крупный феодал — вотчинник располагал в своих Д. громадными запасами требующейся для него рабочей силы, в случае надобности увеличивая ее прямо путем «увода» и грабежа у других владельцев. Поэтому-то напр. вопрос о праве или запрещении «выводить людей в свою волость» является в период формирования вотчинного хозяйства одним из важнейших вопросов его организации.
Распад феодально-вотчинного режима примерно в 15 в. и возникновение зависимого
Рис. 8. Русская крепостная деревня 18 века (по современной гравюре).
от центральной власти более мелкого поместья создал и необходимость «закрепощения», т. е. формального прикрепления Д. к поместью для ее эксплоатации. Этим же повидимому можно объяснить и тот кризис Д . и сельского хозяйства Московской Руси 16 в., когда на почве постепенного закрепощения Д. и ее труда стали резко сокращаться крестьянские, а за ними и помещичьи запашки, обезлюдивались крестьянские дворы, забрасывались и попадали в число «пустошей» целые Д. Так, к концу 16 в. в отдельных местностях (напр. центральной области) число «пустошей», т. е. заброшенных Д., по переписям определялось в 49, 2%, а в Новгородской обл. — до 82, 2%. Целые Д. были в бегах и в «нетях». Результатом такого положения помести, хозяйства и было закрепощение Д. Она попадает в 300 — летний период жесточайшей крепостной эксплоатации и полного личного, политического и экономического порабощения крестьян. По формам эксплоатации крепостные Д. находились на барщине (см. Барщина и барщинное хозяйство), на оброке (см.) или на смешанной форме того и другого. Барщинные деревни преобладали преимущественно в черноземной полосе: в губерниях сев . — зап., южных, украинских, центральночерноземных и поволжских барщинные Д. к середине 19 в. составляли от 99% до 70% всех имений, в нечерноземных же губерниях не более 40%, а до 60—70% составляли
