ширения, а также и увеличения Материальных ресурсов греческой державы.
К тому же императорское правительство, опираясь лишь на реакционнейшие слои, на духовенство и землевладельцев Пелопоннеса, резко осуждало прогрессивные тенденции греческой буржуазии внутри страны и всячески препятствовало национальному движению греческой ирреденты, т. к. опасалось усиления Г. за счет владений медленно разлагавшейся Оттоманской империи. Между тем буржуазия греческих колоний, расположенных в Европейской и Малоазиатской Турции и по побережью Средиземного моря, была, богаче и влиятельнее, чем буржуазия самой Г., и больше делала для поддержки национального движения на Крите, в Фессалии и Македонии; связанные с европейской буржуазией, эти колонии естественно усиливали либеральные тенденции, враждебные реакционному русскому влиянию.
Начавшееся в 30 — х гг/сближение между русским двором и Портой, закончившееся договором в Ункиар Искелесси (1833), еще менее способствовало укреплению дружественных отношений между Г. и Россией.
Наоборот, последняя громко осуждала национальное движение в греческих областях, оставшихся в составе Оттоманской империи; рус. дипломатическим и консульским агентам в Турции и Г. было приказано объявить «старейшинам местных христиан», чтобы они не рассчитывали на помощь России; эмиссар восстановленной гетерии, прибывший с поручениями, был выслан из Петербурга.
Зато другие державы торопились извлечь пользу из охлаждения греко-русских отношений. Франция делала это, поддерживая свою «партию», возглавлявшую конституционное и даже революционное движение, направленное против Баварской династии; Австрия поощряла панэллинизм и великодержавные мечты греков, маня их перспективами «перенесения Афин в Константинополь» (слова Меттерниха в 1839). Всего сильнее было влияние Англии, имевшее прочную базу в экономическом и военном могуществе «владычицы морей». Известное русско — английское сближение конца 30 — х гг. прошлого века, отказ от Ункиар Искелвеского соглашения и подписание конвенций 1840 и 1841 в Лондоне явились внешним выражением того факта, что рус. политика на Ближнем Востоке перестала быть самостоятельной и что влияние России соответственно ослабело. Однако вмешательство России во внутренние дела Г. и ее внешнюю политику не прекращалось, и все государственное существование Г. проходило под знаком борьбы интересов трех держав — «покровительниц».
Борясь за власть и влияние, используя экономическую слабость Г., они держали ее в состоянии искусственной отсталости, поощряя партийные распри и развращая политических деятелей, препятствуя хозяйственному оздоровлению и территориальному объединению греческих областей, толкая политические группировки на военные выступления, «революции» и «контрреволюции», производя постоянные смены правительств, не останавливаясь в случае надобности даже перед блокадой и военной оккупацией.В силу экономической и финансовой зависимости Греции от держав они продолжали рассматривать ее как орудие для достижения своих целей; поэтому положение правительства короля Оттона с самого начала было нелегким. Оно пыталось ввести преобразования по европейскому образцу (французов. административное деление, государственный совет, жандармерию), перенесло столицу из Навплии в Афины (1834), основало ун-т (1837), национальный банк (1841) и синод, зависимый от короны.
Но административная реформа лишила население самоуправления и вызвала его озлобление; государственный совет стал орудием двора; столица, гордая историческими воспоминаниями, представляла полуразрушенную деревню (еще в 1870 в Афинах было всего 45 тыс. жит.), национальный банк попал в руки иностранного капитала, ун-т и национальное духовенство стали центрами оппозиции против короля-чужеземца и иноверца. Греч, военные, бывшие паликары, тяготились службой под началом баварцев, а уволенные из войск разбойничали по всей стране, не исключая пригородов столицы.
Политические деятели конституционных партий (английской и французской) требовали ограничения абсолютизма Оттона и введения парламентарной монархии; к ним примкнула б. русская «народная» партия, надеявшаяся на перемену царствования. Тем временем между Англией и Россией было наконец достигнуто соглашение по греческому вопросу, которое развязало революцию в Г. Поводом к ней послужило требование Англии и России, чтобы король в целях экономии распустил свой баварский отряд. Восстание греч. солдат (1843) принудило короля, оставшегося без охраны, присягнуть либеральной конституции с ответственным министерством и двумя палатами: сенатом, назначаемым королем, и цензовой нижней палатой, избираемой на три года (1844).
Первым конституционным премьером был Метакса, сподвижник Каподистрии и глава «русской», или «народной» партии. Успеху движения помог также рус. посланник грек Катакази; в числе сторонников «народной партии» вообще было много греков и левантинцев, к-рые стремились использовать привилегии русского торгового мореплавания, обусловленные русско-турецкими договорами (начиная с 1774); эти привилегии были весьма выгодны местным жителям, переходившим в рус. подданство или поднимавшим рус. флаг и составлявшим рус. клиентелу на Ближнем Востоке, от к-рой зависел в свою очередь целый слой контрагентов, родственников, посредников и людей, так или иначе кормившихся около них.
Торговые операции под рус. флагом были тем выгоднее, что находили неизменную поддержку рус. дипломатии и консульского корпуса, вербовавшегося на Ближнем Востоке из числа тех же греков и левантинцев, заполнявших канцелярии как константинопольского посольства, так и в особенности афинской миссии.
Катакази был отозван императором Николаем I, желавшим выразить этим осужде-
