ных принадлежностей» Фортунатова). — Эти элементы даже в пределах одной языковой системы образуют весьма сложные сцепления соотношений. Разные модификации звучания, более того — различные приемы модификации звучания могут функционировать в качестве одного и того же грамматического элемента в системе одного и того же языка; и обратно — одна и та же модификация звучания может приобретать значение различных грамматических элементов. В частности, при наличии в системе языка грамматических форм известной категории, самое отсутствие звуковой модификации может быть использовано для образования грамматической формы путем соотнесения с остальными звуковыми модификациями; этот факт, впервые отмеченный Ф. Ф. Фортунатовым в учении об отрицательной формальной принадлежности, в настоящее время осознается большинством лингвистов (деСосюр, Сепир, Вандриес). Отсюда — существенные трудности при классификации этих элементов; ибо грамматические категории в системе одного и того же языка могут объединять ряд форм то с помощью одного единого значения, то с помощью единого комплекса однородных значений, то с помощью единого комплекса разнородных значений, одинаково повторяющихся в каждой из форм (Пешковский).
Поскольку грамматическая система языка раскрывается т. о. как совокупность принципов классификации выделяемых в процессе анализа грамматических единиц, можно определить Г. и как теорию языковых категорий (Хйемслев).
Традиционная классификация грамматических единиц. Проблема классификации грамматических единиц, как ясно из всего сказанного выше, лишь намечается в современной лингвистике. Обычно в лингвистической литературе пользуются при характеристике грамматических единиц (иногда с нек-рыми поправками) старой терминологией, унаследованной еще от античных грамматиков и объединяющей группы грамматических единиц по общности тех или иных частичных звукозначений в определенные категории, обозначаемые традиционными условными терминами. Именно в традиционности и условности обозначений заключается удобство этой грамматической терминологии, позволяющей подводить наблюдаемые новые явления под уже известные категории без предварительного точного их определения; ибо, как мы видели, логически точное определение грамматических категорий и частичных грамматических значений представляет часто значительные трудности. Анализ отдельных установленных традиций грамматических категорий и новейших попыток их научного определения см. в ст. ст. Части речи, Предложение, Глагол, Имя. Однако новейшая лингвистика, обращающая все большее внимание на изучение языков, далеких по своему грамматическому строю от языков индоевропейских (на базе которых и создана традиционная терминология), все яснее сознает недостаточность старой классификации грамматических явлений. Вместе с тем, посколькукаждый язык как бы производит известный отбор грамматических категорий и грамматических форм (и со стороны грамматических значений и со стороны грамматического выражения), все настойчивее выдвигается проблема грамматического типа язык а (см. Классификация языков).
Объектная классификация грамматических дисциплин. Основанная на анализе грамматических единиц, классификация грамматических дисциплин позволила бы выделить отделы изучения грамматических единиц: 1) носителей «корневых значений», 2) носителей «словопроизводных» (основообразующих) значений и 3) носителей «конкретно-релятивных» и «релятивных» значений. Однако традиционная классификация лингвистических дисциплин не совпадает с этим делением, относя изучение «корневых» значений и частью «словопроизводных» значений в область этимологии и лексикологии — дисциплин не-грамматических, а в пределах собственно Г. противопоставляя друг другу морфологию, как «учение о значении отдельных слов в зависимости от их состава и следовательно о значении частей слова», синтаксису, как учению о «значениях соединения слов», или (согласно другому не менее распространенному определению) морфологию, как «учение о формах отдельного слова», синтаксис у, как учению о «функциях этих форм в словосочетании и как учению о формах и функциях словосочетаний».
Не говоря уже о невозможности разделения в качестве объектов самостоятельного анализа функции и формы грамматической единицы (де Сосюр), основной ошибкой этой классификации является то, что она базируется на понятии «отдельного слова», противопоставляемого «сочетанию слов». Между тем в подлинном опыте мы располагаем лишь целым высказыванием и, как результатом грамматического анализа, грамматической единицей (Сепир). Что же касается «отдельного слова», то часто наблюдаемые «сдвиг и» границ отдельных слов и противоположные им явления гипер-анализ а свидетельствуют о том, что и выделение целых слов — этих казалось бы основных единиц языка — протекает по общим законам выделения грамматических единиц. Отсюда — текучесть границ понятия «отдельного слова» и трудность его удовлетворительного определения. Все попытки уточнить классификацию грамматических дисциплин, сохраняя в ее основе понятие «отдельного слова», оказываются поэтому безуспешными.
Так выделение в объекте морфологии «ф о рм словоизменения», как «форм отдельных полных слов, обозначающих различия в отношениях данных предметов мысли к другим предметам мысли в предложении», и «форм словообразования» (Фортунатов) все же не уточняет классификации грамматических дисциплин; логическим выводом из этого разделения было бы перенесение форм словоизменения в область синтаксиса, но подобному перенесению препятствует понятие «отдельного слова», на котором базируется и Фортунатов.
