возник принципиальный спор. Одни утверждали, что в языке господствует правильность (аналогия) и ссылались на целый ряд фактов греч. языка. Другие наоборот были убеждены, что в языке царит неправильность (аномалия), и приводили соответствующие факты. Александрийские грамматики не могли окончательно решить этого вопроса, т. к. у них не было исторической точки зрения на язык, но все же их спор не был бесплоден; в результате его была установлена первая грамматическая схема: факты языка были разнесены по основным рубрикам, получившим название частей речи (см.). Аналогисты должны были признать, что не все факты языка они могут подвести под свои правила, и наряду с правилами должны были допустить исключения. Отсюда в школьной Г. до последнего времени господствовало убеждение, что нет правила без исключений; это убеждение было разрушено только научным языкознанием.
Схема александрийской Г., впервые полностью изложенная в сочинении Дионисия Фракийского «Grammatiks techne» (2 в. до хр. э.), такова: речь разлагается на слова, слова — на слоги, слоги — на неделимые’ дальше элементы — буквы (александрийцы имели дело с письменными памятниками и всегда говорили о буквах, а не о звуках). Буквы делятся на гласные и согласные. Дальше говорилось об ударении, о долготе, но главное место занимало учение о частях речи. Их насчитывалось восемь: имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие, союз. Части речи определялись частью по формальным признакам, частью по семантическим (т. е. по значению): напр. имя определялось как часть речи, обладающая падежами (формальный признак) и обозначающая вещь или действие (семантический признак). Описание этих частей речи и составляет основную часть Г.; позднее к этому присоединяется синтаксис, впервые написанный Аполлонием Дисколом. — От александрийцев их схема была усвоена римлянами, которые внесли в нее незначительные изменения.
От римлян эту схему Г. унаследовали все западноевропейские народы. Под влиянием античной Г. находились и арабские и еврейские грамматики ср. в., впрочем, значительно упростившие схему Г. Создавалось мнение, что Г. для всех языков одна: очень мало смущались тем, что отдельные языки не укладывались в схемы александрийских грамматиков. Это мнение еще более было подкреплено попыткой, впервые сделанной во Франции в конце 17 в. и затем не раз повторявшейся, создать общую, философскую Г.
(см. Синтаксис). В средние века из имени было выделено прилагательное как особая часть речи.
В Россию Г. попала двумя путями: 1) непосредственно из Византии, путем перевода грамматических трактатов на славянский язык; 2) с Запада, благодаря переводу в 16 в. толмачом Дмитрием Герасимовым латинской элементарной Г. Доната (см. Русский язык).
Так и у нас мало-по-малу сложилась грамматическая традиция, восходящая в концеконцов к александрийской и разделяющая все ее недостатки. — Независимо и гораздораньше, чем у греков, возникла Г. в Индии.
Причина возникновения была аналогичная — необходимость комментирования Вед (см. Ведизм), непосредственное понимание которых утрачивалось. Так возникла этимология, объяснявшая слова, ставшие непонятными; за ней последовала фонетика, вызванная необходимостью сохранить правильное произношение ведийских гимнов, что считалось важным для жертвоприношения; звуки описывались физиологически. Наконец создалась Г. (ууакагаца — анализ), задачей к-рой считали разложение слов на составные элементы. В Индии впервые возникли понятия о производных и непроизводных основах, или корнях, об аффиксах (префиксах, инфиксах и суффиксах) и о разных ступенях корня. Части речи (имя, глагол) характеризовались формальными (морфологическими) признаками; здесь же впервые появилась теория сложных слов, в изобилии существовавших в санскрите. Всего этого не было в греческой Г. Наоборот в индийской Г. не было синтаксиса, создание к-рого всецело — заслуга греков.
В начале 19 века возникло сравнительное языковедение. Основателем его считается Франц Бопп, к-рый утверждает теорию родства индоевропейских языков, произошедших из одного общего языка — индоевропейского праязыка. Это показало, что на язык нельзя смотреть как на неизменяющуюся норму, как на раз навсегда созданное орудие. В то же время В. фон Гумболът (см.) утверждает, что язык — деятельность, подверженная изменению и развивающаяся во времени. Отсюда следовало: 1) что народные языки — результат закономерного развития, а не какое-то искажение, уродство, как это думали до того времени; 2) что не только для каждого языка, но и для разных периодов одного и того же языка должна быть своя особая Г. Фактически это доказал Яков Гримм (см.), написавший историческую Г. нем. языка, за к-рой вскоре последовали исторические Г. др. языков. К фактам языка стали относиться, как и к другим фактам природы и истории: их стали изучать опытным путем, а не подходить к ним с априорной схемой. Мало-по-малу в языковедении утвердилось мнение, что научная Г. какого-нибудь языка может быть только исторической. Против такого взгляда восстал в 10 — х гг. 20 века женевский ученый де Сосюр (см.), указывая на социальную природу языка: язык — социальное явление; в каждую эпоху язык данной лингвистической группы представляет систему лингвистических знаков. По де Сосюру, главная задача Г.. — изучение языка как статической системы знаков. Смешение диахронической (исторической) и синхронической (взятой в одном пункте исторического развития) точек зрения на грамматические факты языка было, по его мнению, методологической ошибкой сравнительно-исторической грамматики 19 века.
М. Петерсон.
Эти колебания в определении задач Г. свидетельствуют о наличии в самом ее объекте постоянного противоречия, которое может быть вскрыто и разрешено лишь при условии диалектического подхода к пробле-
