не менее, уже не были самостоятельными республиками, а входили в состав национальных государств в качестве их столиц или портов. Другими словами, они имели за собой уже национальный рынок, большей частью объединенный в государствен, целое абсолютизмом, и составляли его неотъемлемую, хотя и крупную часть. Они являлись складочным местом также и для своих национал ьн. продуктов и играли решающую роль также и во внутренней торговле. В частности, Лондон уже к 16 веку играл исключительную экономическую роль в англ. государстве, именно благодаря более быстрому завершению процесса распада натурального хозяйства и образования внутреннего рынка и более раннему, чем на континенте, установлению сильной монархии наГ. торгового капитала, с переходом капитализма в другие, высшие фазы, не перестали существовать, а в зависимости от экономического развития своего хинтерланда либо сохраняли свое значение либо загнивали. Лондон, напр., продолжал развиваться и в 1800 имел св. 900 т. ж. За последующие 50 лет его население поднялось до 2, 3 млн.
Напротив, Антверпен в начале 19 века имел всего население в 62 тыс. — гораздо меньше,, чем в 16 веке, и даже в середине 19 века его население едва достигало 90 т. С другой стороны, его соперник, Амстердам, не подвергся большим переменам: медленно достигнув в 1800 населения в 200 тыс., он в 1850 все еще насчитывал 224 т. ж. Германские Г. обнаружили наибольший упадок.
В начале 19 в. Нюрнберг насчитывал всего
Рис. 8. Париж: 1 — в Римскую эпоху (Luletia Parisiorum); 2 — в конце 12 в,; 3 — в 1652; 4 — в 1789.
Британском о-ве. Эти Г. были крупнее старых Г. и были сложнее по своей структуре.
Вместо единой рыночной площади центра всего Г., в новых Г. имелось целое «сити» — квартал или несколько кварталов, выросших из первоначального рынка, на площадях и улицах которого были расположены биржа, банки, наиболее важные общественные здания, торговые дома, склады, магазины и т. д., отчасти жилые помещения, до того как наиболее богатые купцы стали выселяться на тогдашнюю периферию города или даже за город, откуда они ежедневно верхом (или по реке, где таковая имелась) приезжали в свои конторы. Вне этого физиономия города осталась та же: та же скученность, то же отсутствие плановости и общественной гигиены и санитарии, то же характерное для грабительского, но по этой же причине богомольного торгового капитала изобилие церквей, то же великолепие общественных зданий и та же крайняя нищета кварталов, в к-рых обитала трудовая масса. Следы всех этих черт торгового города отчетливо, несмотря на всю модернизацию, сохранились и сейчас в старых кварталах Лондона и Москвы, в трущобах Амстердама и старого Франкфурта.
30 тыс. ж., Франкфурт — 48 тыс. и Кёльн — 60 тыс. Итальянские Г., напротив, сохранили свои размеры, хотя и не увеличили их: в начале 19 века Флоренция насчитывала 84 тыс., Генуя — 100 тыс., а Милан — центр Ломбардии — даже 170 тыс. ж. Наконец, во Франции Париж в 1800 имел такое же население, как в 16 в., а именно около полумиллиона, зато через 50 лет уже насчитывал свыше миллиона. Марсель имел в 1800 111 тыс., а Лион — почти столько же. Вообще же можно сказать, что после опустошения Центральной Европы Тридцатилетней войной и с наступлением периода борьбы Франции и Англии за первенство рост торговых Г. замедлился и местами вовсе приостановился, так как и сама торговля, как внутренняя, так и внешняя, в большинстве стран развивалась более медленным темпом. Рост их возобновился лишь с наступлением эры промышленного капитализма, когда развитие Г. вообще пошло бурным темпом — для Англии уже в первой половине, а в остальной Европе — со второй половины 19 века.
Но с созданием в эпоху торгового капитала национального государства и централизованной правительственной власти под
