ГОРОДспособствовал и упадок южногерманск. горных промыслов, начавшийся после открытия золотых и серебряных рудников американо к. материка и приведший к деградации и, частью, эмиграции местного рабочего населения, которое (в Саксонии и Богемии) некогда — еще до Лютера — поддерживало движение церковных реформаторов. То общее, однако, что роднило итальянские Г. с ганзейскими, а именно их суверенные права, превращавшие их в самостоятельные республики, не разделялось южногерманскими Г., которые оставались подчиненными юрисдикции местных владетельных князей и императора.
Сведения о размерах городов ранней эпохи торгового капитала разновременны и неодинаковы по степени достоверности; их можно считать скорее преуменьшенными, чем преувеличенными, в виду того, что они базировались обычно на церковных данных, исключавших лиц нехристианского вероисповедания. Для некоторых герм. Г. существуют следующие сведения: Города
Годы
Нюрнберг...................
Страсбург ...................
Аугсбург...................
Франкфурт-на-Майне Дрезден......................
Гейдельберг ...............
Лейпциг ......................
Любек..........................
Майнц..........................
Росток ..........................
Ульм..............................
Гамбург ......................
Бреславль..................
Данциг......................
1449 1473—77 1475 1440 1474 1439 1474 Конец 15 в.
15 в.
1410 1489 1419 1348 1416
Число жителей
Ок.
Ок.
ОК.
ОК.
20.165 20.722 18.300 9.000 3.190 5 200 4.000 22.300 5 767 13.935 20.000 22.000 21 866 20.000
В Англии в 1377 Лондон насчитывал 35.000 жит., Иорк — 11.000, Бристоль — 9.500, остальные значительно меньше. Гораздо более крупных размеров достигали итальянск. торговые Г.: Венеция насчитывала в 15 в. почти 200 тыс. населения (по данным 1424—190 тыс.), Палермо имел св. 100 т. ж., Флоренция (в 1430) — 40 тыс., Генуя — ок. 80 тыс.
Г. эпохи торгового капитала имели некоторый общий внешний облик. Несмотря на разницу в размерах и населении, все они были построены вокруг главного рыночного центра, представлявшего собой площадь с прилегающими общественными зданиями и частными жилищами наиболее именитых и богатых местных патрициев. Правящая буржуазия в сознании своей силы и власти придавала этим зданиям и своим собственным домам максимальное великолепие, усматривая в них символ своего собственного могущества и находя в нем удовлетворение своему тщеславию. Городская ратуша, собор и собственные дворцы строились с огромной затратой средств и времени и украшались лучшими художниками и цеховыми ремесленниками. В итальянских Г., где буржуазия имела дворянскую прослойку со старыми аристократическими вкусами, сама площадь приобретала репрезентативный характер и получала архитектурное оформление, рассчитанное на зрительный эффект.Этому, без сомнения, способствовал и климат, допускавший широкое общение под открытым небом; но итал. пример стал в последующие эпохи образцом для репрезентативной планировки городов-столиц даже в неблагоприятных климатических условиях. Помимо этого, однако, города представляли беспорядочный аггломерат домов, каждый из коих строился собственником вне всякого планового или архитектурного отношения к другим домам и к самой улице.
Фактически об улице никто не думал; основным элементом Г. был дом, улица рассматривалась лишь как проход между домами. Дома же строились в тесной близости один к другому, так как Г. долгое время заключен был между стенами, и городская земля стоила чрезвычайно дорого — по мнению некоторых исследователей, не менее дорого, чем в наше время в капиталистических странах. За исключением поэтому рыночной и др. площадей, возникавших в связи с потребностями торговли, Г. представлял лабиринт извилистых и узких улиц, лишенных света и воздуха. Дошедшие до нашего времени образчики их возбуждают, правда, восхищение художников своей «живописностью»; на деле они были уродливы, крайне нездоровы и, при полном отсутствии тогда общественной санитарии и гигиены, являлись рассадниками бесчисленных опасных эпидемий. Улицы совсем не чистились, а напротив, рассматривались как места, куда можно сваливать и выбрасывать нечистоты домов; по ночам они не освещались и были небезопасны для прохожих.
Полное пренебрежение улицей и сосредоточение внимания на домах соответствовало идеологии торгов, буржуазии, ревниво оберегавшей свои прибыли и накопления, свое имущество и свой семейный уклад от завистливых взоров и хищнических посягательств чужих людей и искавшей в стенах своего дома прежде всего отдыха от превратностей, трудов и опасностей, с к-рыми был сопряжен купеческий промысел, являвшийся приключенчеством своего рода, как это выразительно обозначали несколько позднее англичане в комбинированном названии «merchant adventurer». Фактически дом купца был его замком и часто устраивался с внутрен. двором, на который выходили двери и окна дома и на котором помещались склады, конторы и жилища подчиненных лиц. Ремесленное и прочее население жило более открыто, но зато группировалось по роду промысла на особых улицах или в особых кварталах, к-рые часто — в особенности в герм. городах — отделялись друг от друга воротами, запиравшимися на ночь.
Это было выражением внутрицеховой солидарности ремесла и его ревнивой обособленности и даже вражды к другим. В тех случаях, когда ремесленник не работал исключительно на заказ или на скупщика, а торговал своими изделиями на рынке, его мастерская была одновременно и его лавкой и составляла открытую для посетителей, а часто и для взоров прохожих часть его квартиры. Огороды, а на юге виноградники, были часто расположены в самом городе, при квартире их собственников; вне этого Г.
