ность государства к обслуживанию интересов «национальных»монополий. Отсюда своеобразная «самокритика» неповоротливости и громоздкости бюрократической гос. машины (см. напр. критику бюрократичности и «организованной бесхозяйственности» государственно-монополистического аппарата у Бенте, Шмаленбаха и др.). Отсюда требования рационализации государ. аппарата на основе практики частнокапиталистических предприятий. Наконец буржуазия и ее теоретики настаивают на строгом ограждении частного капитала от возможной конкуренции госуд. предприятий. Так резолюция Союза герм. индустрии и друг, представительных организаций буржуазии требует ограничения предпринимательской деятельности государства «областями, которые недоступны силе частного хозяйства, прежде всего — предприятиями, которые убыточны и постоянно нуждаются в поддержке».
Однако систематически проводя в жизнь свою положительную программу, буржуазия требует от своих идеологов использования государственно-капиталистических тенденций в интересах социальной демагогии. Задача эта осуществляется буржуазной наукой двояким способом. Прежде всего широко используется недовольство мелкой буржуазии, теряющей свою самостоятельность и вытесняемой победным шествием монополии.
Именно на эти слои рассчитана та пропаганда «хозяйственного либерализма» и критика «связанного хозяйства», к-рой усиленно занимается буржуазная наука в новейшее время. Нарочито преувеличивая силу принудительного регулирования хозяйства государством, руководящие круги буржуазии выставляют демагогические требования возврата свободной конкуренции и ограничения вмешательства государства. «Государство и хозяйство поступают лучше всего тогда, когда они держатся на расстоянии трех шагов друг от друга», заявляет видный представитель герман. финансового капитала, Якоб Гольдшмит. Рост предпринимательской деятельности государства изображается как незаметная «холодная» социализация, как угроза частнособственническим устоям капитализма. Широко используется опыт военного периода с его многочисленными хозяйственными затруднениями для того, чтобы дискредитировать в массах идею социализма и плановой организации хозяйства. Само собою разумеется, что, выступая против гос. вмешательства в хозяйственную жизнь, требуя возвращения либерализма, буржуазные теоретики имеют в виду не свободу конкуренции, а лишь свободу монополистической организации капитала. Помимо широкой кампании в периодической прессе, эти построения встречаются у целой группы буржуазных экономистов во главе с Дилем, Бернгардом, Лифманом, Мизесом и др.
С другой стороны факт роста государственно-капиталистических тенденций используется для построения теории т. н. «социального» или «хозяйственного» государства. Смысл этой теории сводится к тому, что новейшая эволюция якобы превратила государство из органа, стоявшего над обществом и ограничивавшегося лишь только охраной правовых Б. С. Э. т. XVIII.устоев капитализма, в универсальную организацию, регулирующую хозяйственную жизнь и определяющую экономические условия существования всех слоев населения.
«Социальное» или «хозяйственное» государство является, согласно этой теории, всемогущим органом, устанавливающим заработную плату, регулирующим цены на важнейшие средства существования, заботящимся о жилищных условиях населения, поддерживающим наиболее слабые отрасли промышленности, защищающим ремесло и мелких фермеров от конкуренции, и т. д. ит. п.
Эта утопия, основанная на чрезмерном преувеличении регулирующ. деятельности государства, служит так. образ, для затушевания классового характера буржуазного государства и его мероприятий, обеспечивающих фактически исключительно интересы господствующей кучки монополистов. Особенно охотно «социальная идея» государства пропагандируется теоретиками фашизма. — Проблемы гос. капитализма играют также весьма видную роль в новейшей дискуссии буржуазных теоретиков (главн. обр. германских) по вопросу о «судьбах капитализма». При этом оба отмеченных течения используют факт роста государственно — капиталистических тенденций для доказательства незыблемости капиталистического строя и замазывания его глубочайших внутренних противоречий. Если одни изображают государственно — капиталистические элементы как угрозу дальнейшему расцвету капитализма, то другие пытаются противопоставить революционной теории крушения капитализма теорию постепенного нарастания «послекапиталистических форм» (Зомбарт) в лице госуд., коммунальных и смешанно-публичных предприятий.
В полном идейном родстве с буржуазной наукой, теоретики международного реформизма также используют рост государственно-капиталистических тенденций для построения теории «организованного капитализма».
Исходным пунктом этой теории является утверждение, что процесс развития монополий уничтожает конкуренцию и анархию производства и заменяет ее плановой, рациональной организацией производства. Рост монополий, по утверждению реформистов, вызывает «принципиальную замену капиталистического принципа... социалистическим принципом планового производства» (Гильфердинг). При этом c. — д., как и буржуазные ученые, старательно затушевывают классовый характер государства и его хозяйствен, деятельности, чрезмерно преувеличивают роль государственных предприятий и изображают вмешательство государств^ в хозяйственную жизнь как стремление внедрить плановое начало и преодолеть частнособственнический характер производства. В своем апологетическ. усердии с. — д. пытаются представить послевоен. эволюцию Г. — м. к. в качестве необходим, акта «защиты отечества»: «огосударствленная экономика снова возродилась, более прочная и консолидированная, чем до 1914, но с новыми функциями — не для захвата и господства над новыми территориями, а для самозащиты от наступления мирового хозяйства» (К. Реннер). С. — д. тео14
