к-рых крестьяне обязаны были вносить определенное количество зерна (^2 пуда хлеба с каждой наличной души в год, по «Правилам» 1900) или денег (48—52 коп. серебром с души). Но при том экономическом положении, в котором находилась основная масса крестьянства, взносы исправно поступать не могли. «Идея накопления запасов оказалась неосуществленной, и вместо наличных запасов, достаточных для покрытия вызванных неурожаем потребностей, в руках учреждений имелись лишь списки задолженности населения» (Столыпин, 1906).
Даже по отчетностям св. 50% оборотного фонда натуральных запасов числилось в недоимках; на деле же фонд был еще меньше.
Во время Г. 1891—92 в наличности оказалось менее 25% числившихся по ведомостям средств, а по некоторым губерниям — и того меньше (в Тульской, например, всего 5%).
Это вынуждало правительство вкладывать в ссудные операции значительн. суммы, пополняя отсутствие запасов закупкой хлеба на вольном рынке. За десятилетие 1870—80 израсходовано было 2 млн.; 1880—81 стоил уже 11.568.170 р.; в 1891—1900 расход дошел до 239.670.880 (за один голод 1891—92—175 млн.); в 1901—1910—357.282 т. (голод 1906—1907—183 млн.); в 1911—1912—170 млн.
Расход этот был фактически безвозвратным, т. к. погашение ссуд, несмотря на все строгости местных властей, шло чрезвычайно туго: так, с 1891 по 1900 возвращено было из 240 млн. долга всего 19 млн. В виду явной несостоятельности плательщиков, приходилось время от времени слагать недоимки «всемилостивейшими манифестами»: с 1891 по 1900 «списано» было, так. обр., в убыток 140 млн., с 1900 по 1905 — под угрозой нараставшего революцион. движения — еще 120 млн. — Вместе с тем правительству приходилось от Г. к Г. все шире применять систему «благотворительной помощи» (т. е. бесплатного кормления), так как число бедняцких хозяйств, не участвовавших в составлении продовольственных капиталов (чем определялось право на ссуду), все время росло.
Правительство неоднократно пыталось облегчить бремя «голодных» расходов, организацией общественных работ; по проекту Столыпина (1906) предполагалось даже сделать этот вид помощи единственным. Путь этот оказался на практике, однако, еще более бессмысленным и тяжелым для голодающих, чем система ссуд. В стремлении соблюсти экономию и не «набаловать мужика» (а главное — не лишить помещиков возможности использовать дешевую «голодную» силу отвлечением ее на более выгодные работы) правительство обратило общественные работы в каторжные. «Временные правила об участии населения пострадавших от неурожая местностей в работах, проводимых распоряжением ведомства путей сообщения и пр.» 15 сентября 1901 Ленин справедливо охарактеризовал как «новый карательный закон». Занятые на работах были поставлены в буквальн. смысле в положение арестантов: они работали под наблюдением земских начальников, жандармских офицеров и полиции; перевозка к месту работ про 460
изводилась под присмотром «особо командированных министерством внутренних дел лиц», причем крестьянам не выдавались паспорта, дабы лишить их возможности уйти с работ; заведующие работами имели право арестовывать работающих на трое суток безо всякого суда и следствия; выражавших протесты отправляли по этапу «на родину» как преступников, а ген. Анненков, прославленный руководитель работ 1891—92, даже порол «непокорных» рабочих-крестьян.
Плата на работах 1891—92 была ничтожна, в некоторых местностях доходя до 9 копеек в день на собственном пропитании. В последующие годы она была повышена, но даже в 1911 не превосходила 40—50 копеек пешему и 80 к. — 1 р. — конному (при цене пуда муки 1 р. 70 к., овса — 1 р.). Средства на работы ассигнованы были сравнительно значительные (в 1891—92—15 млн. руб., в 1906—1907—13 млн. р., в 1911—12, когда общественные работы попытались сделать основным видом помощи голодающим, — 42 млн. р.), но бесхозяйственность и хищения приводили к тому, что по прямому назначению на заработную плату лишь в 1911—12 (когда работы были несколько лучше организованы) была израсходована достаточная часть (84%) ассигнованных сумм, на общественных работах других голодных годов % был значительно меньше, а в расходах Анненкова — заработная плата составила всего 39%. — Работы производились по преимуществу дорожные, гидротехнические, лесозаготовительные. Отсутствие сколько-нибудь продуманного плана работ, недостаток технического надзора (один техник на несколько волостей) приводили к тому, что по качеству большая часть выполненных работ оказалась никуда негодной. В нек-рых губерниях, за отсутствием достаточных для нужных работ средств, изобретались «в пределах ассигнованной суммы» работы совершенно анекдотические, вроде запашки снега, перевозки снега из уезда в уезд, постройки моста на ровном месте посредине деревни, и т. п. Несколько лучшими по качеству были работы 1911—12, но и они настолько не оправдали возлагавшихся на них надежд, что правительство отказалось от дальнейшего развертывания их и снова вернулось к ссудам.
Бессилие правительства в борьбе с Г. усугублялось еще тем исключительным бюрократизмом, к-рый вообще отличал царское управление: дело «помощи голодающим» находилось полностью в руках чиновников.
Только на короткий срок либерального заигрывания с общественностью оно было передано земствам (по закону 1864), к-рыми и проведена была продовольственная кампания 1867—68. Но уже с 1873, когда, в связи с самарским голодом, губернское земство имело неосторожность указать, что Г. стоит в связи с «ненормальным экономическим положением, обусловливаемым всем существующим строем крестьянского хозяйства, размером податей, превышающих платежные средства населения, круговой порукой и т. д.», отношение правительства стало менее благожелательным. После продовольственной кампании 1891—92, чрез-
