ственных и промышленных облигаций) и восстановление уничтоженных мелких сбережений. В результате националисты пришли в новый рейхстаг как наиболее сильная буржуазная партия. Но они не хотели пока брать формальной ответственности за власть и предпочитали, чтобы другие партии взяли на себя бремя осуществления плана Дауеса, к-рое должно было неминуемо вызвать недовольство и разочарование среди мелкобуржуазных слоев, давших националистам миллионы голосов. Они могли себе позволить роскошь временного воздержания от власти, ибо они знали, что мероприятия по стабилизации будут проведены с помощью с. — д. и отнюдь не в ущерб интересам промышленного и аграрного капитала. Поэтому националисты не возражали против возобновления полномочий старого правительства Маркса (3/VI), в к-ром командные посты министра внутренних дел (Яррес) и финансов (Лютер) заняли «беспартийные» политическ. деятели, весьма близко стоявшие к партиям, представлявшим интересы тяжелой промышленности. Это второе правительство Маркса делало, свою внутреннюю политику с помощью националистов, а внешнюю — с помощью социал-демократов.
План Дауеса, принятый рейхстагом29 августа 1924, облегчил во многих отношениях положение буржуазии в области внешней политики. Быри установлены размеры репарационных платежей, и в то же время, благодаря внешнему займу, была гарантирована выплата первого причитавшегося взноса. План Дауеса означал также некоторую брешь в Версальском договоре и являлся в известной мере капитуляцией франц. империализма перед англо-американским. Приняв план Дауеса, Г. улучшила свое положение по сравнению с Версальским договором в том отношении, что было уничтожено право применения санкций; далее Г. получала право, начиная с 1 января 1925, на самостоятельную торговую политику, и, наконец, благодаря гарантии Соедин. Штатов, было обеспечено заключение ею займов, необходимых для восстановления герм. промышленности. Но для этого восстановления герм. буржуазии нужен был более устойчивый, более работоспособный парламент, чем вышедший из майских выборов «инфляционный» рейхстаг, как его называли сторонники стабилизации. Этого надеялись добиться роспуском рейхстага (окт. 1924) и назначением новых выборов (дек. 1924). За несколько месяцев, прошедших между майскими и декабрьскими выборами 1924, экономическое положение Г. сильно изменилось (см. Германия, Экономии, очерк, Хозяйство Г. под планом Дауеса). Экономическая стабилизация выразилась в сравнительно быстром росте реальной заработной платы, уменьшении безработицы, повышении жизненного уровня широких кругов населения, весьма низко павшего во время инфляции.
Ни отсталые отряды герм. рабочего класса, ни, тем более, мелкая буржуазия города и деревни не отдавали себе отчета в том, что рабочему классу и всем трудящимся вообще придется в конечном счете покрыть те издержки капиталистической стабилизации,рационализации и переоборудования промышленности и с. х-ва, без к-рых немыслим был в условиях репарационной политики выход Г. на широкую империалистическую дорогу. От американок, золотого дождя, оросившего Г. после плана Дауеса, кой-какие капли упали и на широкие круги населения.
Неудивительно поэтому, что в результате выборов 7/ХП 1924 наступила долгожданная политическая стабилизация, к-рая выразилась прежде всего в частичном поражении компартии, потерявшей 17 депутатских мест, в разгроме фашистских группировок и в приросте соц. — дем. голосов за счет мелкой буржуазии (ср. таблицу 3). Парламентское положение, создавшееся после декабрьских выборов 1924, сделало возможным образование чисто буржуазного правительства, во главе которого стал Лютер (январь 1925). С парламентской точки зрения правительство это, известное под названием правительства буржуазного блока, обнимало все партии, от демократов и до Немецкой национальной партии включительно. Составу правительства соответствовала и официально объявленная им программа. Оно декларировало политику, отвечавшую интересам тяжелой промышленности и аграрного капитала: уменьшение подоходного налога, уничтожение налогов на капитал, снижение налогов с обращения капиталов. Взамен этого должно было последовать значительное увеличение налогов на предметы широкого потребления и повышение пошлин.
В области внешней политики, благодаря освобождению торговой политики Г. от опеки Антанты, с этого времени начинается период новой, более отвечающей интересам вновь оживающего герм. империализма, торгово-политической активности. Все заключенные после января 1925 торговые договоры содержат пункт о наибольшем благоприятствовании. Таковы были, напр., — если говорить о важнейших соглашениях, — торговые договоры Г. с Бельгией, Италией, Францией, Англией и Японией. Путем исключительно тонкого дифференцирования ставок торговые договоры приспособляются соответствующим образом к интересам отдельн. монополистов и становятся таким образом одним из существеннейших орудий экономической политики периода монополистического капитализма.
Однако, новые торговые договоры были лишь первым осторожным шагом Г. в области самостоятельной внешней политики, основной целью которой было добиться, прежде всего, прекращения Рейнской оккупации и освобождения от иностранного экономического и военного контроля. Это была, так сказать, программа-минимум герм. буржуазии, за к-рой должна была последовать программа-максимум: выход Г. на большую империалистич. дорогу. Эта политика, предполагавшая соглашение с западными державами, была, несомненно, в общем и целом выражением стремлений всей герм. буржуазии, т. е. как тяжелого промышленного, так и финансового и аграрного капитала.
Преемственность герм. внешней политики в этой зап. ее ориентации за период 1924—29 внешне подчеркивалась тем фактом, что при
