Галицией, под австр. владычеством, за что Г. соглашалась удовольствоваться «только» угольными районами русской Польши. Глава правительства Бетман-Гольвег повторял публично фразы об оборонительном характере войны, добавляя, однако, что, разумеется, подобная война не может кончиться так, чтобы ни один пограничный камень не был передвинут. В действительности, БетманГольвег стоял на той точке зрения, что Англию не удастся победить, что придется отказаться от Бельгии и от аннексий франц. территорий и что компенсаций надо будет искать на востоке, пользуясь победами над Россией. Он надеялся, что эту программу легче всего будет осуществить не только в военном, но и во внутренне-политическом отношении, ибо с. — д. можно будет взять приманкой «освобождения от царизма» зап. областей России. Тяжелая промышленность и юнкерство считали эту программу БетманГольвега капитулянтской и повторяли слова Блюхера о перьях дипломатов, к-рые губят результаты, добытые саблей солдата. Из-за этой программы, а также из-за существовавшего только на бумаге плана новой внутриполитической ориентации, шла непрерывная борьба между консервативной и националлиберальной партиями, представлявшими аграрный и промышленный капитал, и Бетман-Гольвегом, имевшим слабую поддержку со стороны леволиберальной печати, торгового капитала и кругов Баллина, директора Гамбургско — Американской пароходной линии, великолепно понимавшего невозможность победы над Англией. Военное командование в лице Людендорфа и Гинденбурга стояло за программу, изложенную в меморандуме шести экономических организаций.
Вступление Соед. Штатов Сев. Америки в войну и начало русской революции — два события, из которых одно делало военное положение Германии почти безнадежным, а другое открывало перспективу внутреннего революцион. кризиса, толкнули, наконец, большинство рейхстага на попытку, хотя бы на словах, отказаться от аннексионистской программы и закрепить этот отказ от имени правительства. Инициатором этого поворота был вождь левого крыла католического Центра, Матиас Эрцбергер (см.), который до этого времени сам принадлежал к наиболее яростным аннексионистам. Способный массовый агитатор, связанный с христианскими профсоюзами и южно-германской мелкой буржуазией, он отлично видел растущую усталость пролетариата и мелкобуржуазных масс. Благодаря своим связям с католическим духовенством и придворными кругами Австрии, он был осведомлен о надвигающейся опасности отпада придунайской монархии от коалиции. 6 июня 1917 он выступил в парламентской комиссии с речью, в которой, констатируя крушение подводной войны и невозможность военной победы, требовал принятия рейхстагом резолюции, закрепляющей отказ Г. от аннексий и контрибуций. Раньше чем эта резолюция была принята, пал Бетман-Гольвег (14 июля 1917), и на пост рейхсканцлера назначен был померанский юнкер Михаелис (см.). Михаелис решил вывернуться из положения, со 120
зданного наличием в парламенте большинства за «мирную резолюцию» (212 голосов против 126), тем, что, заявив в парламенте свое согласие с резолюцией, сделал оговорку: «как я ее понимаю». C. — д., Центр и прогрессисты притворились, что считают резолюцию рейхстага гарантией отказа правительства от всяких аннексий и контрибуций, и праздновали свою «победу» над аннексионистами и военным командованием.
Проверкой искренности намерений герм. правительства явились переговоры с победоносной Октябрьской Революцией. Военная слабость русской революции, получившей в наследие от царизма и буржуазии развалившуюся, разбегавшуюся армию и цродовольственную разруху, дала герм. правительству возможность показать, какого мира оно хочет. В переговорах в Брест-Литовске оно предъявило Советскому правительству программу, которая заключала в себе аннексию территорий до Березины и Двины, захват подступов к Петрограду (захват о-вов Даго и Эзель) и расчленение России путем отрыва от нее Украины и Кавказа. Начав вслед за тем наступление, герм. правительство навязало Советской России 3 марта 1918 Брестский мир (см.). Германский империализм надеялся на то, что, перебросив войска с Восточного фронта на Западный, он сумеет еще в последний момент навязать свою волю Антанте. Но аннексионистская политика по отношению к России и авантюра на Украине заставили герм. империализм оставить на востоке около миллиона солдат, что окончательно предопределило полный военный крах Германии в наследовавшие за этим по л го да.
Разгром герм. армии и «демократическая эра» МаксаБаденс кого. Когда во время Брестских переговоров советская делегация добивалась запрещения переброски войск с Восточного фронта на Западный, германские дипломаты многозначительно улыбались. Эти переброски были уже в полном ходу, ибо в это время шла подготовка к последнему наступлению, которое должно было решить исход войны раньше, чем успеют прибыть американ. войска. 21 марта 1918 началось это наступление, продолжавшееся до 18 июля. Пять раз выходили немецкие войска из окопов после подготовительного ураганного огня артиллерии и, покрывая изрытые гранатами поля своими трупами, пытались прорвать франко-английские линии. Противник отступал под бешеными ударами герман. войск, но фронта его не удавалось прорвать вследствие рокового недостатка сил. 18 июля началось контрнаступление противника, длившееся беспрерывно до самого разгрома Г.
24 июня статс-секретарь Кюлъман (см.), выступая в рейхстаге, заявил, что узла войны нельзя разрубить мечом и что надо искать компромисса. По требованию Людендорфа, Кюльман был немедленно прогнан и на его место назначен был б. адмирал П. фон Гинце (см.), герой пангерманистов еще до войны.
Гинце, принимая портфель, спросил наедине Людендорфа, верит ли генерал, действительно, в победу. Людендорф, не колеблясь, дал положительный ответ. — Как только нача-
