гой стороны, повернувшись снова фронтом к Европе, Россия не нуждалась более в Г. для прикрытия своего тыла. Точно так же перемена направления рус. экспансии должна была неблагоприятно отразиться на нем. планах в Мал. Азии, ибо стремление России захватить в свои руки контроль над проливами (см. Антанта) ставило под угрозу дальнейшее существование Европейской Турции, которая по планам герман. империалистов должна была играть роль моста между средне-европейскими государствами и азиатскими провинциями Турции. В 1907 было заключено англо-русское соглашение, обеспечивавшее солидарное выступление Англии и России в вопросах азиатской и европейской политики и фактически означавшее присоединение Англии к франко-русскому союзу.
В том же году в Картагене было подписано англо-франко-испанское соглашение относительно Средиземного моря (апрель 1907).
Цепь окружения замкнулась.
Схема международного положения к концу 19 09.
В своей «изолированности» Г. могла убедиться уже в 1906 во время конфликта с Францией из-за Марокко. Размеры герман. торговли с Марокко по сравнению с французской, и особенно английской, были незначительны (в 1902—05 они выражались всего в 9—11% всей внешней торговли Марокко), но германские империалисты не могли допустить, чтобы судьба этой уцелевшей от раздела африканского материка страны была решена без ведома Г. — Учитывая ослабление военной мощи Двойственного союза после поражений России на полях Маньчжурии и надеясь на поддержку со стороны Николая II, союз с к-рым казался тогда почти налаженным, герман. правительство решило положить конец дальнейшему продвижению Франции в Марокко (см.). Когда в феврале 1905 Франция выступила с планом финансово-административной реформы в Марокко, означавшим фактическое установление над ним франц. протектората, Бюлов заявил франц. послу в Берлине, что Г. не признает англо — французского соглашения относительно Марокко, а Вильгельм II предпринял демонстративную поездку в Танжер, где выступил с речью, торжественно обещая поддерживать независимость марокканского султана и добиваться равноправия всех наций в Марокко (март 1905). Вслед за тем герм. правительство выступило в Париже и Лондоне с заявлением, в к-ром оспаривало Б. С. Э. т. XVI.право Англии и Франции решать судьбу Марокко и потребовало созыва международной конференции. Предложение Франции уладить конфликт путем предоставления Г. компенсации в Бельгийском Конго было отвергнуто. Отношения между Берлином и Парижем обострились до крайности. Не желая рисковать войной, парижский кабинет вынужден был пожертвовать занимавшим непримиримую позицию министром иностранных дел Делькасе (см.) и согласиться на германск. требования, хотя лондонский кабинет энергично поддерживал Делькасе и готов был предложить Франции помощь в случае войны из-за Марокко. Однако, на Алжесирасской конференции (см.) в янв. 1906 герман. предложения о привлечении всех стран к организации полиции и равномерном участии их в создании марокканского государственного банка не были поддержаны не только Россией, — позиция которой была согласована с Францией еще за год перед тем, во время переговоров о новом займе в Париже, — но и Италией, которая не могла не выступить на стороне Франции после италофранцузских соглашений 1900—02. Конференция еще раз торжественно провозгласила принцип неприкосновенности суверенитета султана и экономического равноправия всех наций в Марокко, но организация полиции в портовых городах передавалась почти целиком, а поддержание спокойствия в пограничной полосе целиком, Франции. Правда, представитель Германии фигурировал в качестве одцого из четырех контролеров будущего марокканского банка, но за Францией обеспечивалась г/5 акционерного капитала, тогда как на долю др. стран (в т. ч. и Г.) приходилось всего по 1/13. Решения Алжесирасской конференции не могли остановить дальнейшего внедрения Франции в Марокко, свидетельствуя в то же время о поражении Г., прочности Двойственного союза и англофранцузской Антанты и ослаблении Тройственного союза. Тем не менее, политика правительства Бюлова в марокканском вопросе встретила полное одобрение в империалистических кругах Г., в частности — среди национал-либералов, которые заявили устами Вассермана, что «Германия не позволит отодвинуть себя в сторону, раз дело идет о ее крупных материальных интересах или национальном достоинстве».
Во время так назыв. балканского кризиса 1908—09 (см. Антанта, Австрия и АвстроВенгрия) Г. взяла реванш за Алжесирас: не встретив поддержки со стороны Франции и Англии (к этому времени участники Антанты еще недостаточно спелись), Россия вынуждена была отказаться от своего требования в отношении проливов и, уступая давлению из Берлина, посоветовать Сербии признать аннексию Боснии и Герцеговины. Грозившая вспыхнуть австро-сербская война, к-рая неминуемо превратилась бы в европейскую, была, т. о., избегнута. Но тот же кризис показал, что Г. попадала все в бблыпую и большую зависимость от Австрии. Чтобы не потерять последнего союзника, Г. приходилось безоговорочно поддерживать австрийскую экспансию на Балканах, проводившуюся тем энергичнее, чем 66лыпие внутрен-
