имя целостного овладения жизненными творческими силами. В итоге длительных исканий на склоне лет, во 2-й части трагедии Г. развернул идею общественного перерождения через всеобщий труд, идею бесконечного совершенствования жизни. Только это стремление и оправдывает существование человека, только оно и искупает самые тяжкие его проступки и ошибки. Субъективно, сточки зрения Гёте-классика, это разрешение вопроса было, быть может, отказом от прежних мечтаний о новом человеке, создаваемом силами искусства, методами эстетического воспитания. Но в этой замене созерцания действием, в этом переключении внимания и заострении его на проблеме идеального коллективного бытия — ключ к тайне бессмертия имени Гёте. И это же сближает творчество Гёте с запросами и задачами нашей эпохи и делает его произведения близкими современному передовому общественному сознанию.
Влияние Г. на европейскую литературу. Г. умер вскоре после окончания «Фауста». Он знал, что его непосредственное влияние на потомство будет незначительным, и, действительно, нем. буржуазия, в к-рой вновь ожила надежда на создание национальной демократии, пошла за Шиллером; еще со стороны группы «Молодой Германии» прозвучали первые литературные протесты против Г. Бёрне писал: «Г. всегда только льстил бесчувственному эгоизму; поэтому его и любят бесчувственные люди. Он научил образованных людей, как можно быть образованным, вольнодумным, без предрассудков и все же оставаться эгоистом; как можно страдать всеми пороками без грубости и всеми слабостями, не будучи смешным; как очищать дух от грязи сердца, как прилично грешить и как облагораживать любой негодный материал при помощи красивой художественной формы. Именно потому, что он их всему этому научил, образованные люди его почитают». Столетний юбилей Гёте (1849) прошел бесцветно по сравнению с шиллеровским юбилеем 1859, к-рый превратился в грандиозную демонстрацию нем. буржуазии. Только в 70 — х гг., после объединения Германии, фигура Г. выдвинулась на первый план, т. к. немцы почувствовали необходимость иметь монументальных представителей своего национального престижа, и это вызвало к жизни основание особого Гётевского общества (Goethe-Gesellschaft), издание полного собрания его сочинений (т. н. Sophien-Ausgabe), и т. д.
Наиболее ранние следы влияния Гёте, в иностранных литературах обнаруживаются в литературе французской, где первым произведением, имевшим крупный успех, был «Вертер». Уже вскоре после его напечатания в Германии(1774) появляется целый ряд французских переводов, подражаний и переделок. Долгое время Гёте является для французов лишь автором «Вертера», Гётедраматург не имеет успеха. С течением времени тип Вертера претерпевает на франц. почве сложную метаморфозу: если первоначально акцент ставился на противоборстве чувства и интеллекта, то позднее (Шатобриан, писатели-эмигранты) в центре внимания ока 552
зывается личность в ее противоположении законам целого, «вертеризм» делается синонимом безрелигиозного индивидуализма, с этой точки зрения развенчивается и доводится до абсурда. Знакомством с Г. — драматургом и с творчеством его зрелого периода Франция обязана знаменитой книге де Сталь «О Германии» (1810), которая, по выражению самого Г., «пробила брешь в китайской стене предрассудков, разделявшей оба народа».
«Фауст», к к-рому де Сталь относилась критически и отрицательно, делается особенно популярным в конце периода Реставрации и в эпоху Июльской монархии. В 1828 появляется перевод «Фауста» Жерар де Нерваля (третий по счету франц. перевод), за которым в 30 — х гг. следует множество драматических переделок и заимствований. Тогда же Гётевский «Фауст» находит свое отражение и в других искусствах (Делакруа, Берлиоз). В большинстве драматических подражаний углубленное понимание философской стороны «Фауста» остается в тени, и сюжет Гётевской трагедии зачастую обнаруживает тенденцию превратиться то в романтическую фантасмагорию, то в слащавую идиллию (Мефистофель и Маргарита как центральные фигуры).
Более глубокое влияние можно обнаружить в эпической и лирической поэзии (Э. Кине и др.). В послеромантический период, у парнасцев (не раз ссылавшихся в своих литературных декларациях на Г.) обнаруживается интерес к другой стихии творчества Г.: классически-эллинской. Соответственно на первый план выдвигаются такие произведения, как «Ифигения», «Герман и Доротея», «Коринфская невеста» и др.
В Англии первоначально влияние Г. шло через Францию. Здесь, как и во Франции, Г. был одно время лишь автором «Вертера» (первый перевод которого появился в 1779).
Из многочисленных подражаний и переделок «Вертера» можно упомянуть стихотворение Э. Тейлора (1784), патетическую трагедию Ф.
Рейнолдса и другие. Г. Мекензи в 80 — х гг. и В. Скотт в 90 — х гг. пытаются пропагандировать «Гёца», но без особого успеха. Перевод «Гёца», сделанный В. Скоттом, знакомит Англию со стилем герм. «Sturm und Drang’a» (влияние «Гёца» можно обнаружить и в первой оригинальной драме В. Скотта, 1799).
С творчеством зрелого Гёте ближе познакомил Англию лишь Т. Карлейль, издавший в 1824 перевод «Вильгельма Мейстера» (переписка Карлейля и Г. была опубликована в 1887). Взгляды Карлейля своеобразно сочетали классический нем. идеализм и гётеанство с целым рядом чисто оригинальных идей, сложившихся на англ. почве. Через Карлейля ближе знакомится с творчеством Г. Америка: в америк. «трансцендентализме» Р. Эмерсона и его последователей не трудно найти отзвуки гётеанства («Представители человечества», 1849).
В Италии и Польше, как и в Англии и Франции, могут быть указаны яркие примеры того «вертеризма», который широкой волной прокатился по Зап. Европе в конце 18 и начале 19 вв. «Последние письма Джакопо Ортиса» У го Фосколо (1802) не без основания были сближаемы с «Вертером» Гёте, хотя и были написаны до знакомства с этим произведе-
