же оказались налицо: вместо Мантейфеля — умеренно-либеральное министерство друзей графа Шверина, роспуск реакционной палаты и победа либералов на новых выборах.
Гораздо большее значение для внутри-германских отношений имел разгром Австрии в 1859 и ослабление ее роли, задерживавшей объединение. Война между Австрией и Францией из-за Италии (см. Австро-итальянская война 1859, Б. С. Э., т. 1, ст. 304) побудила Австрию обратиться за помощью к Герм. союзу.
И сейм и общественное мнение, за малыми исключениями (Лассаль), были на стороне Австрии. Но принц-регент прусский поставил условием прусской помощи передачу ему командования союзной армией и отказался дать свои войска под команду Австрии. Это требование было понято Австрией как попытка Пруссии утвердить свою гегемонию в Г. Австрия предпочла потерять итальян. провинции, чем уступить Пруссии свою позицию в Германии, и поспешила заключить мир с Францией и Италией. Отодвинутый событиями вопрос национального объединения был опять поставлен на очередь. Если новый экономический подъем, начавшийся после короткого кризиса 1857, делал необходимость объединения Г. все более настоятельной, то поражение Австрии в 1859 придало агитации мало-германский характер по преимуществу. 16 сентября 1859 при главном участии «готцев» был основан во Франкфурте «Национальный союз» (Nationalverein), с либералом Беннигсеном во главе и с участием таких политическ. деятелей, как Микель, Шульце-Делич (см.), фон Унру и другие. Его цель — агитация в пользу единой.
Германии, возглавляемой чисто немецким государством, т. е. Пруссией. Высокий членский взнос должен был препятствовать проникновению в него демократических элементов и духа 1848. Он объединял крупную и мелкую буржуазию (правое и левое крыло союза) мелких и средних герм. государств и стоял близко к прусской партии прогрессистов, образовавшейся в 1861 из либералов и демократов. В противовес Национальному союзу, в юж. государствах, в Вюртемберге и особенно в Баварии, получил распространение «Союз реформы» (организован в октябре 1862), продолжавший традиции велико-германской программы. Это был «пестрый конгломерат из партикуляристических южногерманских и австр. элементов, с сильной ультрамонтанской примесью» (Бебель). Его значение было особенно велико в 1862—66, во время конституцион. переустройства Австрии и конституцион. конфликта в Пруссии. Этот конфликт разбил последние надежды германской буржуазии на либерализм Пруссии. Прямым результатом дипломатической неудачи Пруссии в 1859 было внесение во вторую сессию прусского ландтага проекта усиления и реорганизации армии.
Проект отчасти совпадал с желаниями буржуазии, поскольку для нее было несомненным, что объединение Г. может осуществить только Пруссия. Но страх перед усилением короля и юнкерства толкнул либеральное большинство палаты на оппозицию правительству в этом вопросе. Король решил настаивать на своем. Он распустил палату(11/III 1862), уволил либеральных министров и призвал к власти ярых реакционеров.
Но на новых выборах партия прогрессистов одержала полную победу и отвергла вновь внесенный военный законопроект. Растерявшийся король подумывал даже об отречении от престола, но призванный к власти (24/IX 1862) Бисмарк (см.) уговорил его действовать, не обращая внимания на палату. Палата отказала в вотировании бюджета; Бисмарк провел бюджет через верхнюю палату. Так начался конфликт, продолжавшийся 4 года и показавший, что прусские прогрессисты неспособны были одержать победу в конституционном вопросе, ибо недостаточно последовательно стремились к ней: наиболее решительная часть их — доктринерски-либеральная манчестерская буржуазия и интеллигенция (демократы) — имела наименьший социальный вес; крупная буржуазия, делавшая и во время реакции хорошие дела, готова была удовлетвориться видимостью конституционного порядка и не склонна была итти на разрыв и открытую борьбу с правительством. В результате прогрессисты ограничились тактикой трусливых протестов во имя права и конституции. Конституционный конфликт в Пруссии усилил антипрусские настроения в Г., особенно в Южной, где все еще были сильны радикально-демократические традиции и проекты герм. объединения, завещанные «безумным годом» (1848). Но носителем этих идей оказалась не столько демократия, сильно потускневшая после поражения революции 1848, сколько германский пролетариат.
Начало рабочего движения в Г. и агитация Лассаля. 50-е и 60-е годы были временем расцвета промышленного капитализма в Германии. Капитализм переживал счастливые времена безудержной эксплоатации наемного труда, столь характерной для начальной стадии развития фабричной индустрии. Рабочее законодательство отсутствовало. Женский и детский труд применялся в широких размерах, вызывая и физическое и умственное вырождение подрастающего поколения. Пролетариат еще не был организован. В нем едва-едва начинало бродить сознание классового единства. В конституционном конфликте, к-рый скрывал в себе антагонизм между феодальноземлевладельческими и капиталистическими кругами, обе партии — либералы и консерваторы — попытались привлечь рабочих на свою сторону, не допуская в то же время их самостоятельной организации. Национальный союз выпустил Шульце-Делича с пропагандой рабочей кооперации (подробнее см. История проф. движения). Консерваторы не отставали от либералов. В пику буржуазии они основывали кружки духовно-нравственного просвещения, вроде «союзов молодежи» или «союзов подмастерьев», и в 1862 устроили в Веймаре съезд ремесленников, к-рый потребовал восстановления цеховых прав. В середине 1862 Национальный союз отправил за свой счет 12 рабочих делегатов на Лондонскую всемирную выставку. По возвращении рабочие устроили ряд отчетных собраний. Возникла мысль об устройстве общегерманского рабочего съезда. Был из-
