нять все руководящие позиции и отнять у парламента все средства самозащиты, началась длинная комедия «пассивного и законного сопротивления», к-рое было возвещено собранием муниципальных должностных лиц и офицеров городского ополчения, а в самой палате — ее председателем фон Унру.
Эта тактика проводилась, несмотря на готовность берлинских ремесленных и рабочих союзов вести активную борьбу. В результате осадное положение, введенное в Берлине 12 ноября, не вызвало никакого сопротивления. Все клубы были тотчас закрыты, собрания численностью свыше 20 чел. запрещены; издание плакатов, газет и листовок поставлено было в зависимость от разрешения полиции, к-рая сейчас же прекратила существование всех неугодных правительству органов печати, а остальные терроризовала репрессиями. Одновременно с этим было распущено и гражданское ополчение, при чем бюргеры в течение ближайших дней после приказа о его роспуске с величайшей пунктуальностью сдавали свое оружие. В продолжение двух недель заседания палаты переносили с места на место и всюду разгоняли их вооруженной силой, а депутаты умоляли бюргеров хранить спокойствие и «подчиниться насилию».
Постановления о пассивном сопротивлении взиманию налогов, практически означавшие подчинение населения распоряжениям правительства, остались безрезультатными. Правда, в провинциях — в частности, в Рейнских землях и в Силезии — царило сильное возбуждение: в Кёльне Маркс, а в Дюссельдорфе Лассаль пытались организовать активное сопротивление принудительн. взиманию налогов. Но успеха эти попытки не имели. Кое-где — в Бреславле, Дюссельдорф фе, Трире и Эрфурте — дело доходило до уличйых беспорядков и даже до кровавых столкновений с правительственными войсками. В некоторых местах гражданское ополчение оказывало сопротивление властям, что влекло за собою обычно его разоружение и роспуск. Но в массе мелкая буржуазия поддалась влиянию вновь окрепшего бюргерства. Никто не хотел бороться за такой парламент, который сам сдался добровольно и не имел даже мужества защищаться. Несомненно, что в этом равнодушии населения сыграл известную роль и страх перед пролетариатом.
5 — го декабря правительство объявило Национальное собрание распущенным и одновременно с этим «даровало» («октроировало») новую конституцию; эта последняя в общем соответствовала — впрочем, с некоторыми, весьма существенными пробелами — проекту, выработанному «разогнанным Собранием» (так наз. «хартия Вальдека»); но в некоторых пунктах она расширительно толковала полномочия короны. Она вводила двухпалатную систему, и обе палаты должны были быть вскоре созваны по избирательному закону 8 декабря для того, чтобы утвердить и отредактировать текст новой конституции.
Франкфуртское Национальное собрание икр у ш ение объединительного движения в Г. После тогокак контр-революция победила в Вене и Берлине, ей предстояло покончить с общенемецким Национальным собранием, с Франкфуртским парламентом, являвшимся естественным средоточием мелких государств, в которых исход борьбы еще не был решен. Немецкое Национальное собрание начало свои заседания 18 мая 1848. Созванное путем всеобщей подачи голосов, оно, несмотря на весьма слабую революционность предпарламента, тогда еще обладало неоспоримой мощью. Революцион. огонь горел в то время в Германии еще достаточно ярко, чтобы обеспечить Национальному собранию возможность сыграть роль всемогущего конвента.
Но оно не было на высоте поставленных революцией задач. Подавляющее большинство его членов состояло из монархически настроенных либеральных адвокатов и профессоров. Избранный 19 мая президентом собрания Генрих фон Гагерн не решался ни шагу ступить без соглашения с правительствами отдельных государств. С первого дня своего существования Собрание боялось малейшего народного движения гораздо больше, чем всех реакционных заговоров и правительственных интриг, вместе взятых. Оно не только не решилось провозгласить свой суверенитет, но не осмелилось даже устранить самое непопулярное из всех домартовских учреждений — союзный сейм и создать вместо него новое союзное правительство из своих собственных членов. Больше того: оно заседало чуть не под контролем союзн. сейма и прямо вымаливало у него санкции своих постановлений, как, например, постановления об организации нем. флота. Подобно предпарламенту, Франкфуртское собрание тоже не имело решимости взять в свои руки дело вооружения народа; на все покушения правительств оно отвечало переходом к очередным делам и вообще всячески избегало пробовать свои силы на деле. Оно ничего не предприняло даже тогда, когда Майнц был объявлен на осадном положении после кровавого столкновения между прусским гарнизоном и гражданским ополчением: предложение принять постановление, осуждающее поведение офицерства, было 23 мая отклонено Собранием. После длившихся несколько недель дебатов по вопросу о суверенитете, Франкфуртский парламент решил, прежде чем приступить к разработке проекта государственного строя Г., установить «Основные права немецкого народа». Только в конце июня, не предприняв решительно ничего для организации своей собственной вооруженной силы, Собрание приняло закон об образовании «временного центрального правительства» во главе с неответственным перед собранием «блюстителем империи» (Reichsverweser), который осуществляет свою, совершенно призрачную власть через посредство назначаемых им, но ответственных перед Национальн. собранием министров. Это временное правительство должно было заменить союзный сейм. По предложению Гагерна, к-рый заранее заручился согласием правительств наиболее крупных государств, 29 июня большинством 436 голосов (из общего числа 548) блюстителем был избран австр. эрцгерцог Поган из династии Габс-
