пени зависимости социально слабых людей от соцйально сильных, при сохранении, однако, первыми свободного личного состояния (см. Патронат). Суть этих сделок — превращение свободной собственности в условные держания, бенефиции (см.), и возникновение отношений частного подчинения отдельных групп населения друг другу на основах вассалитета (см. Вассал). Особое значение приобрела одна из форм поземельных отношений, развившаяся, гл. обр., на церковных землях, т. н. прекарий (см.). Получая земельные вклады «на помин души», церкви и монастыри возвращали эти вклады для пользования бывшим их собственникам, при чем сроки и условия пользования точно обозначались в особого рода письменных бенефициальных контрактах. Эти контракты носили название «прекарных», и самые держания на основании прекарных договоров именовались «прекариями» (от preces — просьба; держания «по просьбе»). Церковь поощряла практику прекариев тем, что иногда давала прекаристам прямые хозяйственные выгоды, награждая их бблыпими земельными владениями по сравнению с тем, что она получала от них в собственность. Конечный хозяйственный результат таких сделок, однако, неизменно был один и тот же, именно, обезземеление наследников прекаристов, так как соответствующие контракты обычно заключались на одно, два, редко — три поколения. В результате роста прекарно-бенефициальных отношений церковь не только увеличивала площадь своей земельной собственности, но и завоевывала новые культурные земли, т. к. прекаристы часто получали для пользования в добавление к их собственным дарениям пустопорожние церковные участки с условием в определенный срок насадить на них сельскохозяйственную культуру.
Непомерный рост церковного землевладения, которое издавна считалось неотчуждаемым (имущество «мертвой руки»), умерялся секуляризациями. Франкские короли и племенные герцоги время от времени отбирали у церкви часть ее земель и раздавали их в качестве бенефициев за государственную (прежде всего военную) службу. Церковь и сама раздавала бенефиции людям, которых хотела наградить за службу в ее пользу.
Наконец, с 9 в. особенно участились прямые захваты церковной недвижимости магнатами. Так, церковное землевладение являлось своего рода мощным резервуаром, к-рый, питаясь притоком мелкой и средней земельной собственности, в свою очередь, непрестанно питал крупное землевладение светских магнатов. Другим резервуаром, из к-рого широко черпали свою мощь светские магнаты, являлись земли фиска. Короли и герцоги, земельный фонд к-рых пополнялся конфискациями недвижимости за преступления и измену, захватом никому не принадлежавших земель, дарениями и завещаниями фиску, издавна растрачивали этот земельный фонд пожалованиями бенефициев своим вассалам на условии военной и иной государевой службы. После Карла Великого государственные земли иногда прямо расхищались магнатами, при чем государева служба по земле на практике сплошь и ря 728
дом не выполнялась. Не только государственные бенефициальные земли, но и самые государственные должности (графов и их помощников) имели тенденцию превратиться в наследственные бенефиции и наследственные лены (феоды), т. е. в простое частное достояние магнатов, которые захватили их в свои руки.
Выше уже было отмечено, что с перестройкой земельных отношений перестраивались и отношения социальные. Социальный вес массы свободного населения неизменно понижался: одни становились крепостными, другие свободными «людьми» (вассалами) представителей знати. Естественно, что одновременно подтачивалось и разрывалось единство больших политических образований, т. к. связи прямого подданства населения государю сплошь и рядом заменялись связями частной защиты и подчинения. Юридическим оформлением этого процесса была раздача иммунитетов (см.). Хотя в Г. иммунитет и не получил такого широкого развития, как, например, во Франции и Италии, тем не менее он и здесь приводил к передаче иммунисту части государственных доходов с его земель вместе с низшей юрисдикцией над свободным населением этих последних и, т. о., суживал круг компетенции местных представителей государственной власти. Что же касается юрисдикции над несвободными людьми поместья, то она издавна была достоянием помещичьей власти. Так, поместье из чисто экономической самодовлеющей силы все более и более развертывается в самодовлеющую силу политическую, при чем стремится распространить свое влияние на всю прилегающую округу, непосредственно экономически от него независимую. Правда, немецким императорам 10 века удалось использовать указанную тенденцию для подкрепления своей власти на местах, но этот успех не был прочным и длительным; в конце-концов поместье стало одною из ячеек, породивших независимые государственные территории.
Крупная земельная собственность (большое поместье), послужившая в условиях натурального хозяйства экономическою базою создания феодального строя, не поглотила, однакО, целиком мелкой и средн, аллодиальной собственности. Последняя местами была очень распространена в Г. даже в 11—12веках. Но все же не мелкая, а крупная земельная собственность давала основную окраску общественным отношениям 10—12 веков. Мелкие и средние собственники не были настолько сильны, чтобы, объединившись с королем, дать отпор притязаниям феодальных сеньеров. Будучи рассеяны по деревням в перемежку с крепостным и свободным населением крупных поместий, они уже к концу 10 века утеряли свое прежнее значение важного фактора политической жизни. Характерная черта социальной эволюции этой эпохи — окончательное расслоение свободного населения Г. на податное сословие — крестьянство и военное сословие — рыцарство. Рыцарство воевало и управляло, а крестьянство содержало его своим трудом.
Окончательному оформлению этого процесса, обусловленного имущественной диффе-
