чейства весьма сомнительной. Государствоэмиссионер и государство-предприниматель вступили между собой в конфликт: то, что казначейство выигрывало от инфляционного налога, оно теряло на дефиците от ж. д. и прочих государственных предприятий. Такая ситуация создалась в Г. осенью 1923 — в обстановке исключительного напряжения классовых противоречий. Механизм эмиссионного хозяйства перестал выполнять свои функции, а одновременно с этим промышленность лишилась тех ресурсов, на основе которых она вела успешную конкуренцию на мировом рынке. Промышленность стала быстро сворачиваться, начавшееся раньше бегство капиталов за границу усилилось, и безработица приняла угрожающие размеры.
Тогда перед Г. встал вопрос о немедленной денежной реформе. Но поскольку это означало повышение ж. — д. тарифов, квартирной платы и др. источников, питавших демпинг, введение твердой валюты требовало целой системы мероприятий для обеспечения конкурентоспособности промышленности. Эти мероприятия заключались в репатриации герм. капиталов, устремившихся в бурные годы за границу, в привлечении иностранного капитала, в снижении себестоимости продукции на базе дальнейшего улучшения оборудования промышленности и рационализации производства, и т. д. Все эти задачи были разрешены уже в следующий период стабилизации герм. капитализма. Ш. Дволайцкий.
Хозяйство Германии под планом Дяуеса (1924—28).
Стабилизация марки. Осенью 1923 руководящим буржуазным кругам стала очевидной необходимость немедленного проведения денежной реформы в целях прекращения инфляции. Еще в августе 1923 К.
Гельферих выдвинул проект организации предпринимательскими кругами автономного эмиссионного банка, выпускающего «ржаные ноты» («Roggennoten»); в качестве покрытия для последних он предлагал закладные листы, обеспеченные в свою очередь ипотеками на земли и обязательствами промышленности. Отдельные элементы плана Гельфериха, отражавшего интересы аграриев, натолкнулись на резкое сопротивление со стороны руководящих промышленных групп.
Видоизмененный проект Гельфериха все же лег в основу Рентного банка, учрежденного согласно декрету от 15 октября 1923. Основная идея Гельфериха восторжествовала, поскольку капитал нового эмиссион. банка, служивший обеспечением рентных марок, состоял не из золота, а из долговых обязательств его учредителей: сельских хозяев, промышленников, торговцев и банков. В обеспечение этих обязательств учредители должны были передать Рентному банку закладные листы и облигации в размере 4% стоимости их предприятий. Вместе с тем, первоначальн. проект — по выражению министра финансов Гильфердинга — был «денатурализован», поскольку обязательства учредителей банка, равно как и банкноты, исчислялись не в ржаных единицах, а в золотых марках (1/2790 кг золота). Капитал нового эмиссионного банка был установлен в размере 3.200 млн. м. Из них 1.200 млн. м. были пре 630
доставлены в порядке кредита государству для ликвидации его задолженности Рейхсбанку и для сбалансирования бюджета; 1.200 млн. м. были переданы Рейхсбанку для кредитования частнохозяйственного оборота, а 800 млн. м. должны были остаться в резерве. Рентные марки были выпущены в обращение 15 ноября 1923, а через короткое время, когда обесценившаяся бумажная марка достигла курса 1 долл. =4.200 млрд, марок, она была стабилизована на этом уровне путем прикрепления ее к рентной марке (1 рентная марка=1 тыс. млрд. бум. марок).
За Рейхсбанком было оставлено право дальнейшего выпуска бумажных марок, при чем рентные марки были признаны законным обеспечением наравне с золотом. 1.200-миллионный кредит Рентного банка государству оказался исчерпанным уже к концу 1923. В дальнейших кредитах государству банк отказывал, и этим был положен конец финансированию бюджета за счет денежной эмиссии. На основе стабилизированной валюты государству удалось сравнительно быстро упорядочить свой бюджет, и в течение 1924 не только привести его в равновесие, но и дать известное превышение поступлений над расходами. Труднее было преодолеть традиции инфляционного периода по линии кредитования частного торгово-промышленного оборота. После денежной реформы обнаружился резкий недостаток оборотных средств в стране. Между тем, с введением рентной марки в распоряжении Рейхсбанка оказался новый источник для кредитования торгово-промышленного оборота. При крайнем напряжении денежного рынка, ссудный процент в декабре 1923 временами доходил на вольном рынке до 10—20% в сутки, учетная же ставка Рейхсбанка составляла лишь 10% годовых. Уже с начала 1924 со стороны заинтересованных торгово — промышленных кругов усиливается давление на руководителей Рейхсбанка в целях расширения кредитов. Давление это было не безуспешно.
Если на 15/XI 1923 вексельный портфель Рейхсбанка составлял всего 39, 5 млн. м., то на 7/IV 1924 он возрастает до 1.867 млн. м.
Свыше одного миллиарда из этих новых кредитов падает на февраль и март 1924. Чрезмерное расширение кредитов идет за счет быстрого роста денежной массы. Начинают проявляться угрожающие симптомы срыва всей денежной реформы. В начале февраля 1924 марка котируется в Лондоне на 15% ниже паритета. Тогда правление Рейхсбанка приступает к решительным действиям. 7/IV 1924 банкнотная эмиссия на время фактически прекращается, и принимаются жесткие меры к ликвидации значительной части выданных кредитов; вместе с тем, размеры дальнейшего кредитования ограничиваются твердым контингентом. Курс рентной марки на внешнем рынке до 1/XI 1924 искусственно поддерживается путем нормирования продажи Рейхсбанком иностранной валюты. К моменту проведения денежной реформы ценность бумажных марок в обращении, несмотря на астрономические цифры (223, 9 септиллиона на 23/XI 1923), реально составляла всего около 250 млн. зол. м. Выпущенные сверх того всякого рода устойчивые денеж-
