Страница:БСЭ-1 Том 14. Высшее - Гейлинкс (1929).pdf/169

Эта страница не была вычитана

Британской империи; что относительно самой Британской империи его взгляды сводились к тому, что колонии все же нуждаются в какой-то «легкой» опеке, что при настоящих условиях всякая другая опека была бы хуже английской и что после свержения капитализма в Англии Британская империя сможет быть преобразована в дружную семью народов. Возмущаясь английским капитализмом, Г. все же считал капиталистическую Англию, благодаря ее традиционным «свободам», выше других стран и народов, исключая разве «демократическую» Францию, к-рую он обожал даже в ее реваншистском аспекте (он особенно высоко ставил Клемансо), как это выявилось во время дела Дрейфуса, к к-рому он относился с плохо прикрытым недоброжелательством. Фактически Г. всю жизнь оставался «патриотом» и не стеснялся, ко всеобщему скандалу международной с. — д-тии, не предвидевшей еще своего будущего ренегатства, отстаивать сильнейший флот для Англии в целях «защиты» от посягательств герм. деспотизма и во всех перипетиях борьбы с Германией безоговорочно становиться на сторону Антанты. Между тем, Г. уже с начала 80  — х гг. считал себя марксистом. Он впервые прочел тогда первый том «Капитала» (во франц. переводе), познакомился с Марксом и часто у него бывал. Маркс ему чрезвычайно импонировал, и «Капитал» вместе с «Первобытным обществом» Моргана и поэмой Шелли «Освобожденный Прометей» он признавал тремя книгами, оказавшими на него наиболее глубокое впечатление в жизни. Впрочем, знакомство Г. с Марксом оказалось непродолжительным; в предисловии к первому своему социалистическому сочинению «England for АН» («Англия для всех»), в к-ром он изложил свои новые взгляды, Г. упомянул, не называя Маркса по имени, что он обязан теориями, развитыми в двух его главах о «Труде и Капитале», одному «великому мыслителю и оригинальному писателю», чьи труды, он надеется, станут доступными английской публике в недалеком будущем. В личном письме к Марксу Г. извинялся в некорректности, объясняя ее тем, что его, Маркса, имя весьма непопулярно в Англии, что англичане не любят учиться у иностранцев, и т. п. Маркса эта оскорбительная трусливость глубоко задела, и он порвал знакомство с Г. Г. до конца своих дней не мог примириться с этим разрывом и почему-то приписывал его злым наветам Энгельса, к-рого он ни до этого, ни после ни разу не видал, но к-рого он за это возненавидел (хотя и признавал его достойным сотрудником Маркса). Книжка Г., однако, была по тем временам неплоха и легла в основу программы «Демократической федерации», которую Г. основал в июне 1881 с помощью горсточки друзей после того, как сделанная им в личной беседе с Биконсфильдом наивная попытка склонить старого авантюриста к переключению торизма на социализм окончилась неудачей. Программа «Демократической федерации» не была еще социалистической, ограничиваясь такими мерами, как национализация земли и транспорта, введение в палату лордов колониальных представителей (первый намек на имперскую федев. с. э. т. XIV.рацию), установление восьмичасового рабочего дня, бесплатное школьное обучение и самоуправление для Ирландии и Индии.

Через три года, однако, федерация была преобразована в «Социал-демократическую федерацию» с откровенно социалистической платформой. Отныне Г. выступает в качестве вождя с. — д-тии в Англии и руководит ею в течение всего дальнейшего периода своей жизни. Время для такого движения было весьма неблагоприятное: это была пора глубокого застоя и сильного понижения классового сознания англ. пролетариата (см. Великобритания, исторический очерк, 1875—1905), и даже при лучшем руководстве (сам Энгельс пытался его дать) соц. движение не имело больших шансов на вовлечение в свое русло широких рабочих масс. Однако, нельзя не признать, что руководство Г. было из рук вон плохим. Глубоко убежденный и преданный своим идеям, готовый на всякие жертвы, неутомимый агитатор с незаурядными ораторскими и литературными способностями, враг капитализма и капиталистических партий, ярый противник соглашательства в рабочих рядах, неустанный пропагандист классовой борьбы, Г., однако, был совершенно неспособен мыслить диалектически (и в теории даже он принимал диалектический и исторический материализм с «оговорочками» идеалистического характера) и, считая, напр., всю организованную рабочую массу безнадежно погрязшей в оппортунизме и коррупции, отмежевывался от нее вместе со своей партией. Он осуждал стачечную борьбу как «бесполезную» и лишь отвлекающую рабочий класс от «настоящей» политической классовой борьбы, а когда возникла рабочая партия, делавшая установку именно на политическую борьбу, Г. отверг и ее, т. к. она программно не признавала классовой борьбы. Правда, Г. обращал много внимания на работу среди неорганизованных и безработных, но и эта работа не столько указывалась им с ближайшими нуждами этих масс, сколько направлялась в сторону бунтарства и устрашения правящих классов, что, в тогдашней, совершенно пореволюционной обстановке, вело лишь к беспорядкам и стычкам с полицией, арестам и судебным преследованиям. Фактически Г. усматривал борьбу за социализм, гл. обр., в пропаганде его, надеясь со временем убедить рабочий класс в преимуществах социализма перед капитализмом. Неудивительно, поэтому, что «С. — д. федерация» оставалась оторванной от масс и сильно отливала сектантством. Все ее многочисленные попытки на протяжении долгих лет провести хотя бы одного своего представителя в парламент не удавались, и сам Г. терпел поражение за поражением. В этом последнем обстоятельстве, несомненно, виновны были и личные дефекты Г. — его чрезвычайная самоуверенность, апломб и самолюбие, — затруднявшие работу с ним всех, у кого была хоть тень самостоятельности в характере, и создававшие ему непопулярность в близких и дальних кругах. В частности, самолюбием Г., соединенным с некоторым снобизмом, следует объяснить то. что не только Энгельс, открыто и резко критиковавший его марксизм и его руководство И