ВКП (б)
от поглощения их широкой партией, созидаемой на искровских началах» («Шаг вперед, два шага назад», Соч., т. VI, стр. 170—71).
«Инцидент с Организационным комитетом, — говорит он в „Рассказе о II съезде...", — показал воочию, как шатко искровское направление даже в таком центральном, архи — будто бы — искровском учреждении, как Организационный комитет. Стало ясно, что, кроме бундиста, в Организационном комитете есть еще 1) южнорабоченцы с их особой политикой; 2) „искровцы, стыдящиеся быть искровцами"... Съезд вскрыл окончательно этот крупный политический факт: наличность в партии многих искровцев, стыдящихся быть искровцами и способных, просто в пику «Искре», выкинуть такое коленце, как приглашение Рязанова» (Ленин, Сочинения, т. VI, стр. 52). — В процессе работ съезда различные группировки постепенно все более и более оформлялись.
Крупнейшим достижением II съезда было принятие выработанной «Искрой» программы. Уже выше были освещены разногласия внутри редакции по поводу программы. Эти разногласия, имеющие крупнейшее значение, поскольку они проливают свет на будущее деление съезда, на большинство и меньшинство, не были вынесены на съезд, чтобы сохранить мир в редакции. Непримиримыми критиками программы выступили представители «Рабочего дела». Выступивший с большой речью Мартынов защищал старые экономические положения о приоритете «стихийности» в рабочем движении над с. — д. «сознательностью». Этот рабочедельский тезис представлял не что иное, как оправдание «хвостизма», кустарничества и недооценку роли партии как авангарда рабочего класса. Более последовательным оказался Акимов, откровенно заговоривший языком бернштейнианства, выступивший против марксовой теории обнищания, договорившийся до отрицания принципа диктатуры пролетариата, до теории «наполнения» социализмом («Erfullungstheorie») и т. д. Особенно резко и сплоченно выступили неустойчивые элементы съезда против аграрной программы «Искры». В критике аграрной программы роль застрельщиков взяли на себя южнорабоченцы Махов и Егоров (Левин). Возражения явных оппортунистов против аграрной программы сводились в основном к обвинению «Искры» в отходе от марксизма и выдвижении какой-то этической точки зрения: «Искра» хочет заняться, по мнению Мартынова, «исправлением исторической несправедливости» вместо того, чтобы исходить из реального состояния деревни; к обвинению в «мизерности» выдвигаемых «Искрой» требований. Псевдолевизна оппортунистов была вскрыта самим же Мартыновым, писавшим до съезда: «В виду того, что аграрная часть нашей программы еще очень долго будет иметь сравнительно малое практическое значение, она открывает широкое поприще для революционной фразеологии». — Бундовец Либер высказывался против создания революционных крестьянских комитетов, совершенно не понимая их значения как органов революционной борьбы с крепостничеством. Егоров (Левин) считалвообще искровскую позицию в вопросе об отношении пролетариата к крестьянству результатом «увлечения редакции крестьянским движением, увлечения, после крестьянских волнений охватившего многих с. — д.».
Вспоминая пример Зап. Европы, Егоров находит, что проповедь социализма в крестьянстве не будет иметь успеха, что крестьянское движение может быть только стихийным. С более резкой критикой выступил Махов. По его мнению, крестьянство, в силу своей мелкобуржуазности, будет стоять за мелкобуржуазный идеал захвата и раздела. «Но революция эта, — отвечал Махов на мысль Плеханова о прогрессивности чернопередельского движения, — будет нереволюционной... это будет уже не революция, а реакция, революция вроде бунта. Эта революция отбросит нас на 20 лет назад» (Протоколы II съезда, изд. 1924, стр. 190—91).
В основе принципиальн. возражений Мартынова, Акимова и южнорабоченцев против аграрной программы лежало непонимание революционной роли крестьянства, отказ от использования революцион. энергии крестьянства в борьбе с крепостничеством, отказ от гегемонии пролетариата и руководства крестьянской революцией.
Шатания искровцев проявились при обсуждении и других вопросов, связанных с программой. На 16-м и 17-м заседаниях съезда разгорелся спор вокруг требования Бунда о внесении в программу особого пункта о равноправии языков, большинство же искровцев справедливо указывало, что неравноправность граждан имеет одним из своих частных признаков и запрещение людям, принадлежащим к той или иной угнетаемой нации, пользоваться родным языком.
Споры по этому вопросу продолжались три заседания. «Бундистам удалось здесь поколебать ряды искряков, внушив части их мысль, что «Искра» не хочет „равноправия языков", тогда как на деле редакция «Искры» не хотела лишь этой неграмотной, по их мнению, несуразной и лишней формулировки» (Ленин, Соч., т. VI, стр. 54). После троекратного голосования решено было вопрос передать в комиссию. В «Рассказе о II съезде» В. И. писал, что «инцидент с равноправием языков важен тем, что он вскрыл еще и еще раз шаткость искризма, вскрыл окончательно шаткость и нерешительных (которых именно тогда, если не ошибаюсь, и именно искровцы мартовского толка сами прозвали болотом!) и южнорабоченцев, к-рые все были против «Искры» (там же, та же стр.).
Для характеристики складывавшегося ядра будущего меньшевизма чрезвычайно показательным является «шиканье» Егорова (Левина) по поводу знаменитого выступления Плеханова об отношении пролетариата к демократическим принципам. «Каждый данный демократический принцип, — говорил Плеханов, — должен быть рассматриваем не сам по себе в своей отвлеченности, а в его отношении к тому принципу, который может быть назван основным принципом демократии, именно — к принципу, гласящему, что salus populi suprema lex. В переводе на язык революционера это значит, что успех рево-
