например, показал, что «если в начале гаструляции у яиц обыкновенного тритона переместить при помощи пересадки часть будущего эпидермиса на место ожидаемой медуллярной пластинки, то медуллярная пластинка превратится в эпидермис, и наоборот. На несколько более поздней стадии этот опыт дает обратный результат, но с уверенностью можно сказать, что в стадии образования закладок будущих органов влияние частей друг на друга имеет решающее значение. И. Бауер также доказал, что известная корреляция между клетками наблюдается уже в период первого расщепления» (Б. Фишер). Утверждения Йкскюля заключают в себе не только фактическую, но и логическую ошибку, ибо ни в какой системе элемент не может играть роль целого и иметь самостоятельное, независимое существование.
Взаимодействия в любой системе имеют первенствующее значение. Без них система превращается в мертвую механическую совокупность.
Проблема целостности. Дриш возражает против «машинного» объяснения жизни, он считает его бессмысленным, невозможным. И в этой невозможности он также видит доказательство автономности жизненных явлений. Надо признать, что Дриш прав, когда выступает против вульгарного отождествления живого организма с машиной, хотя ничего ненаучного нет в том, если иногда в пропедевтических целях и прибегают с оговорками к сравнению организма с машиной. Но в основном он прав: организм — не машина. Это бесспорно.
Даже самые вульгарные механисты не имеют таких наивно-примитивных представлений о жизнедеятельности организма, какие Дриш пытается навязать всему современному материалистическому мировоззрению.
Во всех его опровержениях этих выдуманных им «материалистических» взглядов отчетливо выявляется все методологическое бессилие его В. Дриш считает организм законченной гармонической системой, где каждый элемент под руководством энтелехии всегда способен выявить любую из множества одновременно таящихся в нем готовых потенций. И этот же взгляд на организм как на законченную систему с вполне готовыми частями он влагает в уста своему воображаемому противнику, к-рый по сути дела стоит на той же позиции, что и он сам, но к-рый не приемлет его энтелехии . Приписываемый Дришем своему противнику взгляд на организм как на сумму готовых неподвижных машин, вложенных друг в друга, так же абсурден, как и виталистическое утверждение о наличии в конкретном организме множества одновременных и стойких «проспективных потенций»: оба эти взгляда исходят из одних вульгарномеханистических и метафизических посылок.
Жизнедеятельность организма есть непрерывный поток разрушения и созидания.
Он находится в беспрерывном процессе становления. У него нет и не может быть ни одной готовой, законченной части, как не может быть и множества законченных потенций, Законченность — это смерть’дляорганизма и его части. Отдельный бластомер — не готовая машина, сидящая в другой более сложной машине и обладающая множеством готовых способностей, а неотделимая текучая часть вечно становящегося единого целого, тесно связанная с ним не только физически, но и своими закономерностями. Жизнь организма — не множество маленьких жизней, слагающихся в одну большую жизнь, а единый целостный процесс, единая неразложимая жизнь. Наши сведения о причинах морфогенеза в наст, время не обладают еще достаточной полнотой. Но то, что мы знаем, дает нам право уже теперь подвести материалистический фундамент под эти явления.
Основа формообразовательных процессов, единства и целостности органических форм лежит в физиологической корреляции организма, в его обмене веществ. Учение о внутренней секреции (см.) немало содействовало укреплению и развитию материалистического взгляда на эти процессы.
В наст, время можно считать установленным, что в морфогенезе крупную роль играют инкреты, или гормоны, попадающие в кровь из желез внутренней секреции. Это с исключительной убедительностью доказывается такими фактами, как расстройство формообразовательных процессов у человека под влиянием ненормальной деятельности эндокринных желез, эксперименты над «превращением» полов путем пересадки половых желез, случаи, когда у близнецов разных полов, связанных общим кровообращением, гормон одного из них вызывал изменения в половых железах другого, влияние кастрации, удаления щитовидной железы на формообразовательные процессы, результаты кормления различных птиц и др. животных зобной, щитовидной и др. железами. В некоторых случаях удалось доказать, что развитие того или другого пола зависит от специфических воздействий на развивающийся организм. В этом отношении заслуживают внимания работы Бальцера по «эпигамному» определению пола у червя бонеллии. Этот червь отличается резким половым диморфизмом: карликовые самцы его живут в полости матки самки, где и производят ее оплодотворение. Бальцеру удалось показать, что каждая личинка этого червя может превратиться в самку или самца в зависимости от того, будет ли она жить свободно или на хоботке взрослой самки, к к-рому она прикрепляется, что влечет за собой, очевидно, существенные различия во всем обмене веществ при ее развитии. Приведенного достаточно, чтобы понять, какую большую роль играет физиологическая корреляция в формообразовательных процессах организма, в их гармоническом единстве и целостности.
Проблема целесообразности.
С проблемой целостности тесно связана проблема целесообразности. В живых существах мы встречаемся с явлениями, к-рые становятся нам б. или м. понятными только с точки зрения интересов организма как целого, его единства, его самосохранения.
С этой точки зрения целесообразность есть
