Й45
ВИТАЛИЗМ
Анимизм, телеология и учение о конечных причинах Платона, учение о душе Аристотеля и религиозные представления, поддержанные авторитетом церкви, — таковы те элементы, из к-рых слагается в оживающей биологии конца средневековья комплекс виталистических идей. Интерес к биологическим проблемам пробуждается под влиянием врачебной науки. Знаменитый врач 16 в. Парацельз (1493—1541), требовавший применения химии к задачам медицины (см. Ятрохимия), полагал, что в области органической господствует не только одна химия. Наряду с химическими законами в человеческом теле господствует еще и особая закономерность — жизненная, к-рую Парацельз называл «духом жизни» («spiritus vitae»), или «археем» («archaeus»), определяющим все целесообразные проявления в организмах и являющимся принципом, который борется против болезней.
Это учение было развито далее поклонником Парацельза, фламандским ученым В а нГельмонтом (1577—1644), у которого «архей» становится «жизненным и обсеменяющим принципом» («principium vitale et seminale»). Природа для него, как и для Парацельза, есть выражение творческой мощи бога, к-рая в человеке получает выражение в виде особой жизненной силы — • «архея». «Архей» заключается в семени, он обладает образом созидаемого и руководит процессами созидания. Современник Ван-Гельмонта, великий Гарвей (1578—1657), также стоял на виталистической точке зрения. В своей теории зачатия он выдвигает ту мысль, что зачатие — процесс нематериального характера. Образующееся в результате зачатия оплодотворенное яйцо представляет результат воздействия некоторого принципа развития на материю. В яйце заложена растительная душа, к-рая в нем и действует; чувствующая душа свойственна яйцу в возможности. Развитие зародыша Совершается под руководством особого принципа — «primordium vegetale». Над этим принципом, к-рый представляет собой «нечто, существующее само по себе и способное быть превращенным в вегетативную форму», стоит «сознательная душа».
В изложенных виталистических учениях 16—17 вв. нетрудно заметить все элементы аристотелевского В. Однако, в противоположность Аристотелю, учение которого для его времени представляло строгую и законченную систему, в рассмотренных учениях поражает их неуверенность, сбивчивость и спутанность понятий, непрерывное приспособление к церковной догме. Вместе с тем, в это самое время, уже с начала 16 в., в области точных наук — математики, механики, физики и астрономии — возникает строгое научное исследование, количественный метод начинает впервые последовательно применяться в различных областях естествознания. Это направление получает свое идеологическое завершение в философской системе Декарта (1596—1650), выдвинувшей на первый план механическое объяснение явлений физического мира. При этих условиях сильно отдававший средневековой схоластикой В. Парацельза и Ван — 246
Гельмонта находил все меньше сторонников, и в среде многих ятрохимиков и ятрофизиков 16 и особенно 17 веков начинает появляться все больше ученых, делающих первые попытки объяснения явлений жизни с точки зрения законов механики и химии.
Несмотря, однако, на строго механический характер своего понимания явлений жизни, Декарт в своем противоположении материи и духа и признании необходимости бытия бога оставался дуалистом, и уже в этом дуализме Декарта, который путем введения представления о «жизненных духах» («esprits animaux») стремился примирить противоположность между телом, к-рое, по его представлениям, является только сложной машиной, и душой, которая, в противоположность телу, непротяженна и из всех конечных субстанций свойственна исключительно человеку как «мыслящему естеству», — таились элементы возродившихся во вторую половину 17 в. виталистических идей. Значительную поддержку В. этого времени нашел в философии Лейбница (1646—1716), к-рый в своем учении о «предсуществовании души» и о «монадах» развивал ту идею, что «монадам», представляющим собой неизменные силовые центры духовного характера, принадлежит первоначальная реальность в мире. Они непротяженны, они — единственные истинные субстанции, истинные атомы природы, не-, разложимые далее «формальные атомы», или «субстанциальные формы», «энтелехии» (ср. учение Аристотеля о «форме»). Им присущи стремление и представление. В отношении животных и растений они являются одновременно душевно-телесными и бессмертными. Каждый организм имеет одну господствующую монаду, у животных это — «душа». Единство стройно движущегося и развивающегося мира, полное согласие всех монад между собою и, в частности, монады тела и монады духа достигаются предустановленной богом гармонией. Таким образом, Лейбниц примирил механизм и телеологию, необходимость и свободу. Опираясь на учение Лейбница, Г. Э. Шталь (1660—1734), знаменитый творец флогистонной теории в химии, вооружается против декартовской механической теории жизни. Физико-химическим путем жизнь полностью понять нельзя. Для того, чтобы жизнь могла сохранять свою устойчивость против всех внешних влияний, стремящихся ее разрушить, необходим специальный жизненный принцип. Этим принципом является «душа» («anima»), которая обеспечивает и представляет единство всего организма, предохраняет его от распада, представляя собой «существо активное, движущее и разумное». Тело существует ради души, служит для ее употребления. Эта чисто анимистическая теория по существу не очень отличается от теории «архея» Парацельза и Ван-Гельмонта. Новым в ней является то, что наряду с вопросами о руководящем принципе и целесообразности она впервые выдвигает перед В. и другую сторону проблемы — вопрос о единстве, целостности организма. Учение Шталя, несмотря на его очевидную даже по тому.
