Кроаты жили не только в Кроации, Далмации и Славонии, но и в австрийских землях и в турецкой Боснии. Румыны населяли не только Трансильванию, но и придунайские румынские княжества. Кроме того, по всей стране жило много немцев.
Эта пестрота национального состава населения В. чрезвычайно осложнила ход венгерской революции 1848 и наложила свой отпечаток на предшествовавшую ей эпоху реформ. Начиная с эпохи реформ (1825—1848), растет и углубляется дифференциация интересов внутри венгерского общества. Политические реформы этой эпохи были предвестником надвигавшейся революции и объективным показателем роста венгерского капитализма. На арену политической борьбы выступает городская буржуазия, и ее борьба с дворянством составляет отличительную черту всех сессий сейма (государственных чинов), начиная с 1825, в особенности сессии 1839—40. Опасность, представляемая этим новым, подымающим голову, «четвертым» сословием (так называли в В. буржуазию), заставила на время умолкнуть старую вражду между высшим и средним дворянством; она даже сплотила эти два слоя для противодействия новому нарождающемуся классу, хотя их блок и оказался непрочным. И эта борьба привела на первых порах лишь к протесту представителей городов против постановлений полуфеодального законодательного собрания, к-рые городские представители объявили для себя необязательными.
Переход от реформы к революции ознаменовался борьбой между Сечени (см.) (Sz6chenyi) — осторожным и консервативным сторонником мирного развития капитализма в В. — и Еошутом (см.) (Kossuth). Революционная агитация Кошута подняла оппозиционное настроение городской буржуазии, а затем постепенно стала находить отклик и в массах сельского населения; т. о., Кошут опирался на очень широкую, хотя и не однородную по своему составу, социальную базу и сумел связать социальную борьбу с национальной борьбой за освобождение В. от власти Габсбургов. Итак, в венгерской революции 1848—49 с самого начала можно различить два основных течения: социальное и национальное. Особенно рельефно выступили интересы неполноправных групп населения: городской буржуазии и крестьянства, а также, поскольку это было объективно возможно при низком уровне развития фабричной промышленности, интересы промышленного пролетариата. Эти социальные группировки были враждебны крупным феодальным магнатам, а главнейшей опорой последних являлась династия Габсбургов, против к-рой издавна направлялось всякое национальное движение в Венгрии.
Национальный характер движения сказался не только в том? что борьба против чужеземной власти явилась лозунгом, — проникшим во все слои венгерского общества и толкнувшим в революционные ряды даже нек-рых членов преданной престолу олигархии, как, напр., графа Людвига Батьяни (Batthy^ny), впоследствии первого министра-президента Венгрии, и графа ЮлиусаАндраши (AndiAssy), впоследствии министра иностранных дел Австро — венгерской монархии, — йо и в том, что невозможно было согласовать различные социальные требования недовольных общественных групп иначе, как в форме национальной борьбы против Австрии и поддерживавших ее элементов венгерской знати. В частности, крестьянство издавна являлось носителем национальных стремлений и борцом за национальное дело, между тем как дворянство, по меткому замечанию историка старой В.
Грюнвальда, «в сущности перестало говорить по-венгерски всюду, где не было больше венгерского крестьянства». В течение ряда столетий создавалась и росла эта разобщенность венгерского дворянства и крестьянства: венгерские дворяне охотно заменяли своих строптивых крепостных держателей-мадьяр более покорными словаками и румынами и селили этих последних на своих землях. Т. о., венгерское крестьянство лишь постольку могло успешно защищать свои классовые интересы в ходе революции, поскольку нек-рой части венгерского дворянства необходимо было создать единый фронт национальной борьбы с династией Габсбургов. А необходимость вести такую борьбу объясняется противоположностью экономических интересов В. и раннего габсбургского империализма, стремившегося превратить В. в колонию более развитого австрийского торгового и промышленного капитала. Но и само дворянство не было уже однородным по составу классом; перед революцией оно распадалось на три социальных слоя: 1) крупных феодальных землевладельцев, 2) поместное дворянство с владениями средних размеров, дававшими возможность членам этого слоя жить на доходы со своих поместий, и 3) мелкопоместное дворянство.
Среднему поместному дворянству было не по пути с крупными феодалами, а потому оно принуждено было вступить на путь компромиссов с новыми классами общества.
Мелкопоместное же дворянство, которое не обладало достаточной земельной собственностью и значительная часть которого превратилась в деклассированную интеллигенцию и жила профессиональными заработками, стало организатором движения революционных общественных слоев (крестьянства и нарождавшейся городской буржуазии).
Для понимания венгерской революции необходимо, кроме отмеченных ее особенностей, иметь в виду еще и то обстоятельство, что она явилась длительной заключительной фазой и вместе с тем крайним восточным отголоском европейской, — а по тогдашнему масштабу мировой — революции, начавшейся в Париже в февр. 1848.
С другой стороны, именно Венгрии пришлось испытать на себе всю силу мировой реакции.
Этим объясняется тот факт, что после 1848 в В. долго держалось национальное озлобление не только против Австрии, но и против царской России, социальный смысл выступления к-рой был достаточно хорошо понят венгерским народом. На почве этих настроений создалась традиция, не оставшаяся без влияния на дальнейшее революционное развитие Венгрии.
